это была лишь мечта. Отец, каждый раз как видел огонь в моих глазах, повторял, что во мне слишком мало магии.
– Как жаль, Лидия, что боги были не слишком щедры к тебе. Иначе ты могла бы стать моей наследницей и преемницей, – он говорил это со снисходительным сожалением, от которого у меня сводило зубы.
А ещё в груди росла и множилась обида, что небеса оказались так жестоки и не осыпали меня магической пыльцой при рождении, как они поступали со всеми достойными получить дар. Но длилась она недолго. Я принимала как неизбежное, что одарена не столь щедро, как мой отец, и смирялась с этим фактом.
Мой удел – служить и помогать ему. Не стоит мечтать о большем.
Но тесто для сдобных булочек я взбила, как следует.
Когда ароматы готовящейся еды наполнили кухню, я отошла к окну. Поставила на подоконник тарелку с жидкой овсянкой. Буду представлять, что это сытный суп на говяжьем бульоне.
А кусочки овощей не попадаются, потому что я протёрла их в пюре. Отец такие супы не любит. Предпочитает, чтобы все овощи были узнаваемы. Даже в варёном виде.
Как бы я ни фантазировала, овсянка так и осталась овсянкой – безвкусной, несытной кашей. И закончилась она слишком быстро. А ведь это вся моя еда до самого ужина.
Чтобы не истекать голодной слюной, я решила заняться уборкой. Как раз есть полчаса, пока дойдёт жаркое и зарумянятся булочки.
Налила воды в ведро, подхватила тряпку и направилась в библиотеку. Это помещение я любила больше всего, в каком бы городе и доме оно ни находилось.
Отец всегда сам расставлял книги по полкам. Следовал собственному, лишь ему понятному порядку. Это было необходимо, чтобы он мог быстро отыскать нужную книгу.
А вот прибиралась здесь всегда я. Нанятые служанки были слишком глупы, чтобы осознавать ценность книг. Так говорил отец. И эти слова заставляли меня чувствовать себя значимой.
До библиотеки я не добралась. Едва вышла в длинный коридор, как скрипнула, открываясь, задняя дверь. Не ожидавшая посетителей, я замерла в проходе. В одной руке – тряпка, в другой – ведро.
Для работы я надела полотняные штаны и длинную рубаху, подпоясав старым затёртым кушаком. Волосы убрала под выцветшую косынку.
В общем, самое то для встречи важных посетителей. К отцу другие не ходили.
Впрочем, этот выбивался из привычных взгляду гостей.
Его тёмно-серый камзол был усилен металлическими пластинами и клёпками. Торчащие из-под плаща рукава больше напоминали наручи. Перчатки из плотной кожи закрывали кисти, причём левая лежала на эфесе меча в притороченных к поясу ножнах.
Будто мужчина ежеминутно ожидал нападения.
Но больше всего меня привлекло его лицо. Совершенно позабыв о приличиях, я уставилась на незнакомца.
Его кожа была смуглой и обветренной, словно он много и часто бывал на солнце. Да и тёмные волосы были взъерошены, будто их растрепал ветер.
«Или в них запутались пальцы любимой женщины», – вдруг подумала я и ужасно смутилась. Разве можно