Михайловны о том, что суббота традиционно является банным днём в её «усадьбе»; а это означает лишь то, что нынче к ней вновь пришли её единственная родственница – громогласная племянница Анна, примерно пятидесяти лет отроду, и её работящий муж-ровесник Степан, которые наверняка уже затопили баню, стоящую посередине небольшого хозяйского огорода, расположенного за длинным сараем и стандартной уборной, отгораживающими его от внутреннего двора.
«Это – весьма кстати!», – успел подумать Смирнов и, распахнув входную дверь, с широкой улыбкой вошёл в пристрой.
Как он и ожидал, в хозяйской комнате возле Евдокии Михайловны вальяжно сидели и что-то пили из маленьких чашечек разгорячённые после бани Анна и Степан.
Они радушно встретили бодро поздоровавшегося с ними Сергея и, расспросив вкратце об итогах его картофельной «командировки», предложили ему немедленно, пока она ещё не остыла, помыться в их хорошо натопленной бане.
И, поскольку, с их слов, его соседи-квартиранты, на данный момент, отсутствовали в своей части дома, то, следовательно, нынче порядковая очередь посещения их банного «комбината здоровья» переходила к нему.
Сергей, естественно, не возражал против этого временного изменения привычного графика помывки и обрадовано поблагодарил Евдокию Михайловну и её родственников за это предложение.
После картофельной эпопеи ему самому хотелось побыстрее вымыться и, наконец-то, привести себя в надлежащий порядок.
Кинув вещи, бывшие с ним на «картошке», на стул в своей комнате и захватив с собой полотенце, чистое бельё и спортивные штаны с футболкой он незамедлительно направился в сторону бани.
Там было очень жарко, и принявшийся париться Сергей испытывал настоящее блаженство, периодически хлеща себя берёзовым веником по телу и окатываясь холодной водой из большого ковша.
Казалось, что он никогда не покинет этот оазис счастья, но, не прошло и двадцати минут после его прихода, как ему внезапно захотелось побыстрее выскочить на свежий воздух – в широкий и прохладный предбанник.
Смирнов уже собирался подняться с лавки, сидя на которой он только что мылся, как вдруг открылась входная дверь, и в баню из предбанника вошла абсолютно нагая Зинка.
Её мощная широкобёдрая фигура с впечатляющими округлостями там, где им и положено быть, и крепкими, привыкшими к длительным физическим нагрузкам, ногами на миг заслонила собой весь дверной проём, а жгучий взгляд больших тёмно карих глаз, явно выделявшихся на её круглом миловидном лице, в ту же секунду, как рентген, просветил насквозь так и не успевшего подняться с лавки студента.
Бесстыжая Зинка громко хохотнула, глянув на нелепо замершего в своей позе Сергея, и, тряхнув тёмными волосами, как ни в чём не бывало, деловито прошла к соседней лавке.
– Чего застыл, сосед? Голых баб, что ли, до сих пор не видел? Так ты, мальчишечка, меня не бойся – не съем! Опоздала я ноне слегка, а тебя тут же, видишь ли, вперёд моей очереди и пустили… Я, конечно,