аврал" прошло почти три месяца. Александра издёргалась, потемнела лицом, похудела и практически разучилась улыбаться. Единственные, с кем она была ласкова каждую свободную минуту и кому дарила искренние, любящие улыбки – были её девочки и Иван Михайлович, помогающий как мог, но не приходящий к ним в дом из-за Игоря, который выгонял отца каждый раз, кидая в него костыли и орущий как резанный. Без Лилии и Алисы она давно бы опустила руки, ведь когда Игоря выписали с больницы – жизнь, которая до этого момента казалась Саше не по силам, превратилась в кромешный ад рядом с ним.
Если в больнице, пока Саша ухаживала за ним посменно с нанятой на свои же деньги сиделкой (а больше было некому, свекровь, узнав об аварии обвинила во всём сноху, проклинала ее на чём свет стоит, и в итоге отказалась ухаживать за сыном, сославшись на своё здоровье, а с отцом Игорь не шёл на контакт, считая, что он испортил жизнь матери, когда ушёл от неё), Игорь вел себя сдержанно, перестал грубить и больше молчал, не собираясь позориться перед соседями по палате, которые устыдили его как-то, назвав «неблагодарной свиньёй», то после выписки всё глобально изменилось.
Конечно, Саше пришлось вернуться в его дом, чтобы ухаживать за ним. Девочки жили у Ивана Михайловича – он настоял. Иногда, когда приходила свекровь и Саша уходила ночевать к Ивану Михайловичу, ведь от квартиры, в которую они собирались съехать с дочерьми, пришлось отказаться – Саша не тянула ещё и эти расходы. Игорь всегда и всем был недоволен, срывался на Сашу по поводу и без, унижал её матерными словами, швырял тарелки с едой, если ему не нравилась «эта свинячья еда», богатая коллагеном и клетчаткой и, по примеру своей матери, обвинял в аварии Сашу.
Саша терпела, твердила себе: «Дала себе слово поднять его на ноги – подниму и уйду".
Дочки всё это время поддерживали мать, пытались сгладить острые углы в постоянно недовольном настроении отца, помогали как могли – приходили в свой бывший дом, готовили, убирали и старались лишний раз не попадаться на глаза отцу. Лиля всё понимала, видела, как отец унижает мать, как грубо к ней относится. Она как-то пыталась поговорить с бабушкой, матерью отчима, чтобы та образумила своего сына, показала, как он не прав и должен быть благодарен, что его не бросили. Но бабушка трясла руками и, не стесняясь внучки кричала, чтобы слышали соседи и, в особенности, ведьма сноха:
– Проклинаю её! Ведьма! Это всё из-за неё! Бог её покарал и наложил на неё этот крест! Пусть сама бьётся с ним! Так ей! Сама виновата – сама пусть и хлебает!
И продолжала лить на Сашу всякую грязь, не стесняясь выговаривая её внучкам и сыну. Саша так и жила, тянула по капле из себя жизнь, погибающую с каждой нервной клеткой её здоровья, ждала, когда он сможет самостоятельно передвигаться по дому. Но стало только хуже, когда он поднялся – он начал преследовать её на предмет «по-быстрому», буквально зажимая во всех углах, пока однажды, вломившись на кухню, когда Саша готовила, она не схватила нож.
–Подойдёшь – побью! – Прорычала тогда женщина, сверкая глазами.
– Истеричка, -хмыкнул Игорь, но виду что чуть в штаны