огнем после соприкосновения с его кожей.
Он выезжает обратно на дорогу и берет меня за руку. Как бы я ни старалась заставить себя разорвать прикосновение, у меня не получается это сделать. А может, я и не хочу?
К концу тренировки чувствую, как силы покидают меня, а болезнь берет верх. Стиснув зубы и подчинив себе тело, я заставляю продолжать, несмотря на то что временами мой взгляд теряет фокус.
– Полуприсед, баттю, выход в плие, – руководит балетмейстер, пытаясь перекричать музыку. – Аннабель, сильнее прогиб в пояснице и отведи, черт возьми, свои плечи назад! – кричит он на меня.
Балет – это не так нежно и пушисто, как выглядит. Это кровь, пот, слезы и боль. Нас воспитывают как солдат, которые даже полумертвые должны идти до конца. Превозмогая боль и порывистый ветер, ты должен взобраться на вершину, чтобы показать, что достоин, силен и красив. Скрывая за улыбкой и парящими движениями свои синяки, растяжения и судороги. Возможно, я мазохистка, но это стало моей любовью с первого взгляда, а если быть точнее – с первой позиции.
Как сейчас помню тот день, когда мама задерживалась с учениками и ей пришлось отвести меня в балетный класс, чтобы за мной присмотрели, пока она была занята. Мне исполнилось четыре года, но я помню каждую деталь: мелодию «Мраморной красавицы» Адольфа Адана, каждый взмах и изгиб балерин, указания балетмейстера и то, как все четко следовали его требованиям. Помню, как мое тело задрожало, призывая меня двигаться в такт вместе с ними. Я встала в самом дальнем углу, чтобы никому не мешать, и начала повторять движения. Как могла – просто копируя их позы, эмоции и энергетику.
Ко мне подошел балетмейстер и сказал:
– Первая позиция, юная леди.
Не зная, что это значит, я встала ровно, соединив пятки и выпрямив спину. Не понимая, куда деть руки, я изящно сложила их спереди. Безусловно, это было далеко от первой позиции. Но, к моему удивлению, все начали хлопать, а балетмейстер произнес фразу, которая звучит в моей голове до сих пор.
– Сделай это своей жизнью, Belle[3].
И я сделала.
– Аннабель – отлично. Лиам, будь легче, твои руки словно деревянные, – вырывает меня из мыслей голос преподавателя. – Все, на сегодня достаточно. Все свободны. Напоминаю вам, что просмотр в «Королевской академии танца» становится ближе с каждым днем. Возьмите себя в руки, оставьте все проблемы за порогом и тренируйтесь день и ночь! На этом у меня все, – заканчивает он свою пламенную речь.
Я выдыхаю с облегчением – этот ад закончился. Все тело ломит и болит, словно меня переехали несколько раз бульдозером. Чувствую, как пот стекает по моей спине, но в то же время меня знобит так, что зубы стучат. Зрение затуманивается, и я опираюсь на Лиама, пытаясь сохранить равновесие.
– Ты в порядке? – В голосе друга звучит явная обеспокоенность.
– Думаю, да, – говорю я с одышкой.
– Ты бледная. Может, домой? – Он берет меня за обе руки, придерживая.
– Все в порядке, Лиам, правда. Сейчас я отдохну