давай уедем? Пожалуйста.
– Бьянка, может ты сошла с ума? Причем здесь куртизанки? Ты – замужняя женщина. И разве Франческо прогнал тебя?
– Нет.
– Тогда что это за разговоры об отъезде?
– Я не могу, Пьетро, не могу! Не могу видеть, как он женится.
– Он мужчина.
– Плевать! Плевать мне на то, что он мужчина! Я не могу и не хочу так больше! Смиряться со своим униженным положением вечно ожидающей возлюбленной – печально и больно!
– Как твой муж, я запрещаю тебе…
– О! Как вовремя ты это вспомнил! Тогда я просто уеду!
– Отлично! Тогда Пеллегрину ты не увидишь! Только все наладилось, и ты хочешь все испортить! Только, попробуй!
– И, попробую, Пьетро. Иди.
– Ты не можешь меня отсылать. Я – не твой слуга. Я – твой муж!
– Муж? Ты перестал быть мне таковым, когда отдал меня Франческо.
– Может быть и так, но не в глазах церкви. И дочь я тебе не отдам!
– Пьетро!..
– Бьянка, я все сказал.
– Я все равно сбегу. Я больше не могу. Услышь же меня…
– Сможешь! Все могут, и ты сможешь!
Она резко повернулась, ткань платья обвила ее ноги и расправилась. Бьянка стремительно направилась к выходу. Пьетро последовал за ней. Только снова они выбрали разные пути – Бьянка бежала вглубь дома, а Пьетро устремился в город.
***
Слуги собирали ее вещи и приглушенно переговаривались, обсуждая, что нужно еще положить. Внезапно голоса смолкли.
Увидев, как ее служанка склонилась в поклоне, Бьянка повернулась к двери. Прислонившись к косяку, там стоял Франческо, его прическа была растрепанной, видимо, от быстрой езды. Медленно, почти с тигриной грацией, он пошел к ней. Сделав повелительный жест рукой, он отослал слуг, его беспрекословно послушались, что каждый раз изумляло Бьянку.
– Ты хотела уехать, – обвиняюще сказал ей Франческо.
– Да, – вызывающе подняла подбородок Бьянка, – и я уехала бы. Я устала. Мне надоело быть твоей наложницей.
– Ты не наложница, – осторожно возразил Франческо.
– Да? И кто же я, позволь мне узнать? Наложница – самое невинное, как меня называют люди.
– Ты – моя любимая женщина. Не слушай никого!
– Любимая? И что мне с того?
– Я люблю тебя, Бьянка.
Голос Бьянки смягчился, но звучал все еще непреклонно:
– Ты измучил меня, Франческо… Ты женишься!
– Ты же знаешь, что я должен!
– Что мне твой долг?
– Бьянка, прошу тебя, не рви мне сердце!
– Твое сердце? А что насчет моего?
Ей было больно от его непонимания, от нежелания делить его с кем бы то ни было, от невозможности получить его для себя полностью и владеть им безраздельно. И ей хотелось, чтобы он страдал бы так же, как и она. И слова, которые она выбирала, били его сильнее, чем настоящие удары.
Она увидела, как обычно смуглое лицо Франческо побледнело, и он немного