я почистил зубы, умылся, вытерся захваченным с собой полотенцем и, только возвращаясь в комнату, заметил странную картину: в кустах, у забора, стояла раскладушка, а на ней дрых прямо в одежде, даже не разувшись, Добрюха. Лицо снабженца было скорбно-сосредоточенным, брови сдвинуты, нос заострился, а лиловые губы дрожали во время выдоха. Что за явление Христа народу?! Правую руку Петр Агеевич даже во сне держал в боковом кармане мятого пиджака, оберегая бумажник с деньгами, а левой сжимал ручку своего чемоданчика, обклеенного импортными этикетками. «Соньки» рядом с ним я не увидел, значит, все-таки потерял, разиня!
Однажды, когда мы выезжали в Измайлово на травку, Тимофеич повесил свой любимый «Сокол» на березу, включив по просьбе Лиды на полную громкость, передавали концерт по заявкам слушателей и пела Майя Кристалинская, которую маман обожала:
А за окном то дождь, то снег,
И спать пора-а-а, но никак не уснуть…
Когда в сумерках заторопились домой, отец не снял приемник с сучка: батарейка села, «Сокол», похрипев, умолк, затаился в листве и был забыт. Пропажа обнаружилась только в общежитии при разборе сумок. Тимофеич, сраженный утратой, изнывая, ругал Лиду и Кристалинскую, обзывая обеих кулёмами, рвался на такси вернуться в ночной лесопарк, но маман, плача, убеждала его: во-первых, это дорого (95 копеек в один конец!), во-вторых, небезопасно (хулиганья с финками развелось – страшное дело!) и, наконец, бессмысленно, ведь в темноте найти то место, где мы отдыхали, нереально, ночью все полянки одинаковые.
– Да и бог с ним! – с очевидным равнодушием зевнула Лида. – Как пришел – так и ушел. Давай спать!
Маман была непоколебимо уверена в том, что «Сокол» подарил отцу вовсе не завком за высокие показатели в соцсоревновании, а неведомо за какие показатели Тамара Саидовна из планового отдела, и хотя Тимофеич намертво отнекивался, без передышки давая «честное партийное слово», Лида ему не верила и теперь, вероятно, про себя радовалась утрате. Однако надо знать моего папаню: едва посерело за окном, он на первом же троллейбусе помчался в Измайлово, быстро, как опытный грибник, нашел нашу полянку, где на березовом сучке в кожаном футляре висел «Сокол», чуть поскрипывая, так как батарейка села не до конца.
Вот какой переполох поднялся в нашей семье из-за отечественного транзистора, а Добрюха посеял где-то японский маг и дрыхнет себе без задних ног! Снабженец жалобно всхрапнул во сне и, почти до земли проминая раскладушку, повернулся на бок.
На кухне хлопотала Нинон, бледная и хмурая от недосыпа, она молча поставила передо мной стакан молока, накрытый краюхой серого хлеба, тонко намазанного маслом.
– Спасибо!
– На здоровье!
– Кто вчера выиграл?
– Сам-то как думаешь?
– Тетя Валя.
– Всех обула. Сандро бесился не дай бог!
– А где он?
– В больницу уехал. Там строго. К утреннему обходу надо в палате лежать и градусник держать, а то выпишут к чертям собачьим. Его же