иногда также готовы были протянуть императору дружественную руку, особенно Адриан IV, находившийся в ссоре с королем Сицилийским и недовольный недавно коронованным императором Фридрихом Барбароссой. В своем послании к архиепископу Василию Солунскому папа Адриан IV выражает желание «содействовать приведению всех чад к единению церкви», сравнивает восточную церковь с потерянной драхмой, заблудшею овцой и умершим Лазарем[298].
Несколько позднее Мануил через своего посланца формально предложил папе Александру III соединение церквей, если только папа возвратит ему корону Римской империи, которой не по праву владеет германский государь Фридрих; в случае если бы для достижения этого плана папе понадобились деньги и военные силы, то Мануил доставит их ему в изобилии. Но Александр III, дела которого в Италии несколько поправились, ответил на это предложение Мануила отказом.
Созванный в столице императором собор должен был, уничтожив разного рода неудовольствия между латинянами и греками, изыскать те или иные способы к соединению церквей. Мануил употреблял все старания, чтобы склонить патриарха к уступкам. До нас дошел «Разговор» на соборе Мануила с патриархом, очень интересный для характеристики воззрений обоих высоких участников собора. В этом «Разговоре» патриарх дает папе название «воняющего нечестием» и предпочитает иго агарян (т. е. мусульман) игу латинян. Последнее выражение патриарха, отражавшее, очевидно, определенное церковное и общественное настроение эпохи, будет не раз повторяться в будущем, например в XV веке, в момент уже падения Византии. Мануил должен был уступить и объявил, что он будет удаляться от латинян, «как от змеиного яда»[299]. Соборные рассуждения, таким образом, ни к какому соглашению не привели. Было даже решено порвать всякую связь с папой и его единомышленниками.
Итак, Мануил, как в своей светской, внешней политике, так и в церковной, потерпел полную неудачу. Причина последней заключается в том, что политика императора в обеих областях была лишь личной его политикой, не имевшей под собой никакой серьезной реальной почвы: восстановление единой империи было уже давно невозможно; униатские стремления Мануила не находили никакого отклика в народных массах империи.
В последнее смутное пятилетие правления Комнинов (1180–1185), особенно при Андронике I, церковные интересы были поглощены сложными условиями внешней и внутренней жизни, о которых мы уже знаем. Во всяком случае Андроник, как противник латинофильства своих предшественников, не мог быть, насколько, конечно, можно судить на основании его бурного и краткого царствования, сторонником унии с западной церковью. Во внутренней же церковной жизни он во имя достижения своих личных планов сурово расправился с Константинопольским патриархом и не допускал споров по вопросам веры[300]. Приписываемый часто Андронику «Диалог против иудеев» принадлежит более позднему времени.
Смутное в политическом отношении время Ангелов отличалось