лестнице, уже казавшейся ему столь знакомой, и вышел из пещеры. Солнце к тому времени уже село, но на улице было как никогда светло. Небо было усеяно горящими стрелами и снарядами. Некоторые башни Зодвена были объяты пламенем, черные клубы дыма поднимались над городом. Олун начал наступление.
Пригнувшись к земле, пытаясь устоять на ногах, в то время как земля содрогалась от падения огромных каменных глыб, используемых в качестве снарядов в катапультах, к Аревию подбежал гонец.
– Олун зовет вас, – пояснил он. – На одном из направлений осады совсем тяжело, вы нужны там.
– Пусть Олун сам и идет в это самое направление, – огрызнулся Аревий и побежал в ту сторону, куда направилась Ирвен.
Бестелесные: Яма
Когда Стизор вновь пришел в себя, он уже не лежал на кровати в доме Ксиань, а был подвешен веревками за руки. Путы впивались в кисти его рук так сильно, что он как раз проснулся от болезненной пульсации в ладонях и пальцах.
Стизор открыл глаза и обнаружил, что находится на дне глубокой ямы. Веревка уходила вверх и терялась за плетеной решеткой, закрывающей яму сверху.
Он приподнялся на ноги, чтобы хоть немного смягчить нестерпимую боль в руках, судя по которой он провисел в таком положении довольно продолжительное время. Однако даже в таком положении он все еще не мог опустить руки ниже своей головы.
Слабый свет, проникающий в яму, свидетельствовал о том, что день близился к завершению. Поэтому Стизор решил до темноты внимательно все оглядеть.
На дне ямы была плотная глина со свежими зазубринами от мотыг. Видимо, она была вырыта совсем недавно, и поэтому островитянин не мог знать о месте своего нахождения. Отдаленные голоса, которые порой доносились сверху, свидетельствовали о том, что он в каком-то из поселений. Возможно, даже в том же, где они жили ранее.
Стены ямы на уровне глаз Стизора и чуть ниже состояли преимущественно из глины, чуть выше виднелся слой песка и известняка. Глубина ямы была не меньше пяти метров и в диаметре около трех.
Стизор попытался дотянуться ногой до стены, но ему это не удалось сделать – не позволила веревка. Поэтому он оставил эти попытки, расставил ноги чуть шире для устойчивости и закрыл глаза. Островитянин постарался сосредоточить свое внимание на дыхании. Раз дыхание помогало ранее унимать некоторые болезненные ощущения во время утренних танцев, должно было помочь и сейчас.
Он дышал и представлял, как воздухом насыщаются его тело и руки, придавая им силы, а с каждым выдохом улетучивается боль в руках, и ему показалось, что резь в запястьях действительно начала стихать.
Стизор вновь вспомнил Ксиань. Ее нежные и заботливые прикосновения. Ее загорелые плечи. Как бы он сейчас хотел прикоснуться к ним! Уткнуться носом в ее волосы. Прижать ее к себе и никогда более не отпускать.
Воспоминания о Ксиань придали Стизору новые силы и освободили его тело от боли. Или это сделало дыхание? Впрочем,