Язык этот хоть и был в целом понятен, но отличался речевыми оборотами, употребляемой лексикой и грамматически. Ну и молитвы зубрил на церковнославянском. Самые основные. Ибо пригодятся в те время они ему совершенно точно, как и знание на зубок Символа веры.
В подобных хлопотах прошёл первый год… второй… третий… четвёртый… пятый, а вот на шестой пришла пора отправляться. Болезнь прогрессировала, и смерть подобралась слишком близко. Дальше тянуть было нельзя.
– Ну что, ты готов? – спросил его профессор с каким-то нездоровым блеском в глазах.
– Да. – кивнул Андрей, который совсем недавно пережил приступ боли. Они с каждым месяцем становились всё чаще и острее, из-за чего уже разрушили его сон и истощили до крайности. Настолько, что врачи стали настойчиво рекомендовать ему хоспис[3] и наркотики, дабы отойти в мир иной без лишних тревог и болевых ощущений. Но он выбрал свой путь. Он к нему готовился. И вот теперь – сев на кресло, опутавшись проводами и надев какой-то необычный шлем, он был полон решимости.
Профессор улыбнулся.
Дёрнул за рубильник.
И тело Андрея пронзила острая боль. Настолько мощная, что он потерял сознание и обмяк, повиснув на ремнях, удерживающих его тело. Секундой спустя запищал кардиомонитор, а его диаграмма ЭКГ превратилась в линию.
– Дело сделано, – несколько нервно произнёс старик внезапно осипшим голосом. Подошёл к окну и приоткрыл жалюзи.
В чётко очерченном круге всё было нормально. А вот дальше крутился серый вихрь первородного хаоса вокруг этого островка порядка. Энергии для поддержания аномалии в стабильном состоянии оставалось всего ничего. Едва на полминуты.
За его спиной громко тикали часы, отдаваясь в голове каждым щелчком, словно ударом. Старого мира больше не было. Он спровоцировал его откат. А значит, в новом его варианте, в новой его сборке судьба может оказаться более милостива к его супруге и дочери, погибшим таким нелепым и обидным образом.
Да, он отправил в прошлое современника. Но профессор, вслед за Львом Толстым и прочими его поклонниками, был уверен – личность ничто в жерновах истории. Выживет ли он там? Бог весть. Однако даже если и выживет, то ничего поменять не сможет и мир плюс-минус соберётся так же, как и сейчас. Вот на этот «плюс-минус» профессор и рассчитывал, надеясь, что это убережёт его семью от гибели. Ведь случайность же… случайность…
Щёлкнули ещё раз часы, отсчитывая очередную секунду.
Пискнул аварийный зуммер, показывающий, что энергии осталось на десять секунд.
– Весь мир в труху… – нервно улыбнувшись, прошептал профессор знаменитую фразу из ДМБ. А потом добавил: – Надеюсь, всё это не зря.
Пискнул последний раз зуммер. И эта стабильная аномалия в доли секунды растворилась в хаосе. Настоящее же сместилось на неполные пять веков назад, начав заново развиваться. И там, в далёком 1552 году от Рождества Христова или, как тогда считали, в 7060 году от сотворения мира, Андрей открыл глаза. И тут же зажмурился из-за рези