на день.
– Ох, задали Вы мне работу, Иван Дмитриевич, – покачал головой начальник Управления. – Вам не икалось, когда вчера Ошарин орал?
Разговор шел в том же самом кабинете на третьем этаже Министерства. Электрические люстры светят, паровые батареи греют, на столике в углу электрический самовар. Тепло, уютно, благолепно, вот только на душе от всего этого кошки скребут. Никифоров сидел за столом молча слушая хозяина кабинета.
– Насилу нашего товарища министра успокоили. Пока пар не выпустил, даже слушать не хотел.
– Раз ты меня на порог пустил, получается выслушал господин Ошарин.
– Выслушал. Значит так, – чиновник подался вперед. – Ввод школы в Гражданке переносится на весну сорок первого. Договор с твоей компанией продлеваем.
– Благодарствую, – кивнул Никифоров. – новую смету утверждаем?
– Утверждаем. Лишку включим в бюджет сорок первого года.
Этот вопрос как раз инженера не беспокоил. Министерство рассчитывалось по договорам честно. Заказчик не пытался обмануть, в чем-то ужать подрядчиков. Причем, несмотря на популярное в определенных кругах убеждение, на лапу с выгодных договоров чиновники не брали. Конечно, не совсем честно работали, старались нанимать на «жирные» объекты своих подрядчиков. Но здесь вопрос не в корысти, а в разумной предосторожности.
Скажем, хозяин кабинета знал Ивана Никифорова еще по стройкам в Новониколаевске, когда-то работал у Никифорова мастером. Уважал, чего уж там говорить, бывшего наставника, знал, тот слово держит, работает на совесть, лишнего со сметы в карман не уводит. Настоящая русская старообрядческая этика, купеческая честность.
Сам чиновник принимал конечно подарки, но в меру разумного и законом не осуждаемого. И Никифоров ему никогда ничего сверх приличий как старому знакомцу не дарил. Был такой момент.
– Не спеши благодарить. Есть нюанс. – Игорь Иванович пододвинул к себе коробку с папиросами. – Тебе надо отдохнуть года два-три. Уехать из столицы, не подавать заявки на казенные конкурсы.
– То есть?
– Все знают, что ты не виноват, но именно ты вызывал комиссию, подписывался в актах. Руднев злопамятен, помнит, что именно с твоей подачи, это злосчастное решение родилось.
– Я не настаивал на открытой разработке.
– Видишь, надо было настоять на цементации. Видишь, теплая погода еще держится. Закачали бы цемент со шлаком, ....
– Значит мне Руднев работать не даст?
– Не он один. – Покачал головой хозяин кабинета. – Ты не торопись, есть интересный вариант.
Домой Никифоров возвращался в настроении мрачном. Он уже сто раз проклял тот день, когда взялся за эту школу. Вспомнил нехорошим словом треклятое погребенное болотце, пожелал скорейшей пенсии по инвалидности губернскому архитектору МВД. Это все лирика. Товарищество "Северный монолит" вполне проживёт пару лет без одного из совладельцев. Партнёр вытянет, Никифоров даже не сомневался. Другое дело, подло все вышло, вроде честно, но несправедливо.