раз. А сейчас необходимо экономить силы. Юрка придёт обязательно. Несколько лет подряд они в тайге на промысле. День рождения всегда отмечали вместе.
Пока остаётся надеяться только на себя. Сколько лет он занимался промыслом – только на себя и надеялся. Сколько за эти годы погибло друзей, сколько, не выдержав тяжёлых условий, бросили охотиться… Из старых штатных охотников в промхозе, почитай, он один и остался.
С ним тоже разные случаи приключались, но ничего, обходилось. Вот, видно, настал и его черёд отдать дань тайге. Но ведь нестарый ещё, всего лишь пятьдесят должно исполниться, ещё жить да жить!
«Нельзя погибать! – Василий отогнал прочь плохие мысли. – Пока есть силы, нужно натаскать в избу дров. Как можно больше. Мороз крепчает и, если не топить печь, можно замёрзнуть».
В поленнице колотых дров оказалось мало. Только сейчас он вспомнил, что собирался перед праздником пару дней не ходить на охоту, а отдохнуть, переделать накопившиеся по дому дела, помыться, наколоть дров. Эх, знать бы, где упадёшь…
Сейчас браться за топор не было сил. Таская дрова в избу, Василий двигался чисто механически. Голова была как в тумане, и он еле справился со ставшей вдруг такой сложной задачей. Последние две чурки приволок домой, когда стемнело. Алтай был рядом, и обессиливший охотник закрыл дверь – выходить на улицу больше было незачем. Оставалось только ждать и терпеть.
Покормил кобеля. Глядя на него, почувствовал боль в желудке – два дня во рту не было ни крошки. Но если голод ещё можно было побороть, то жажду и боль не удавалось. Он лёг на нары и постучал рукой рядом с собой. Алтай всё понял, прыгнул и прижался к телу тёплым боком. Василий уснул, а может, опять потерял сознание.
Ночью он несколько раз вставал и подкладывал в печь по два-три полена, которых к утру осталось всего несколько штук. А к полудню дрова и вовсе закончились. Василий бродил по избе, выискивая, что ещё можно подбросить в печь. На улицу выходить боялся – знал, что если упадёт и потеряет сознание, то замёрзнет. Печь совсем погасла, и сразу почувствовался холод. Василий лёг и прижался к Алтаю. Он понимал, что теперь на собаку у него единственная надежда.
Так прошёл ещё один день.
Следующий был сплошным кошмаром. Изба вымерзла. От холода спасал только Алтай. Он всё понимал и не отходил от хозяина, страдая вместе с ним от голода и жажды. Иногда поднимал голову, прислушиваясь, что творится на улице, а затем вновь прижимался к человеку и закрывал глаза.
К концу дня Василий не выдержал. Стал искать оружие.
«Зачем мучиться? – бились мысли в помутившемся рассудке. – Пусть карабин доделает, что начал. Ещё один выстрел, и всё закончится…»
Обшарил всю избу, но карабина не нашёл и устало сел на лавку. Пёс аккуратно положил голову ему на колени. Умные глаза выражали преданность и страдание. Только сейчас Василий вспомнил, что оставил карабин на улице.
– Хорошо, что так получилось, иначе бы застрелился. Теперь потерплю. Завтра мой день рождения, и я не должен умереть.