вынужденный большой перерыв в ласках.
Два нагих тела пребывали в совершенно недвусмысленной позе, когда на пороге светлицы возникла Манефа с ножом в руке, которым она сняла крючок с петли, просунув его в узкую щель между дверью и косяком. Из-за плеча Манефы выглядывало любопытное веснушчатое лицо одной из её челядинок.
– А мне Боженка молвит, что из светёлки Пелагеиной стоны какие-то доносятся, – громко сказала княгиня. – Так вот кто тут стонет! Не обессудьте, голубки, что нарушаю ваше уединение.
Увидев княгиню, Агафья испуганно вскрикнула, в ужасе закрыв лицо руками.
Игорь, тяжело дыша, уселся на край постели, не смея взглянуть на мать. Торопливым движением он прикрыл одеялом свою наготу.
– Ступай прочь, Боженка, – бросила Манефа служанке. – Гляди, никому ни слова, коль не хочешь битой быть!
Рабыня мигом исчезла.
– Нехорошо, сыне, – осуждающе произнесла княгиня. – Супруга твоя почти в беспамятстве лежит, а ты в это время прелюбодействуешь! И с кем?! С женой брата! Видел бы такое отец твой!
Манефа тяжело вздохнула и вышла, затворив за собой дверь.
Олегу княгиня ничего не сказала и внешне была всё так же приветлива с Агафьей. Однако в настроении Манефы случилась резкая перемена. Если до этого ей нравилось опекать Игоря, то теперь в разговорах с Олегом и его думными боярами она постоянно настаивала на том, что пора дать Игорю стол княжеский.
– В волости твоей, Олег, городов хватает и помимо Новгорода-Северского, – говорила княгиня. – Вот и дай Игорю в удел Курск, иль Трубчевск, либо городок Рыльск. Пора Игорю в княжескую багряницу рядиться, засиделся он под боком у старшего брата!
– Не к лицу Игорю в Рыльске князем сидеть, шибко мал сей городок, – размышляя вслух, ответил Олег. – И Трубчевск не многим больше Рыльска. Курск – славный город, но стоит на самой степной границе; чтоб сидеть там князем, нужно опытным воителем быть: половцы враг опасный. Дам-ка я Игорю Путивль, где сам княжил когда-то.
Манефа одобрила такое решение. Путивль – город не маленький и укреплён хорошо. И от Новгорода-Северского недалече.
Когда Ефросинья оправилась от болезни, Игорь отправился на княжение в Путивль. Олег выделил брату из своей молодшей дружины тридцать воинов, каждый из которых имел коня и полное вооружение.
Стояли трескучие рождественские морозы. Над Путивлем плыл торжественный колокольный звон, возвещающий о том, что в далёком-далёком прошлом в этот день Сын Божий пришёл на землю.
Из высокого окна княжеского терема были видны крыши домов, укрытые снегом, деревянные маковки церквей с православными крестами. Хоромы бояр теснились ближе к детинцу, жилища людей небогатых расползлись по склонам холма и вдоль оврага до самых крепостных стен.
Олегов посадник, перед тем как покинуть Путивль, показал Игорю всё его имение: кладовые, медовухи, конюшни, амбары… Челядь с любопытством взирала на молодого князя и на его безусых дружинников. Рабыни шептались украдкой, разглядывая свою