того, от них плохо пахло. И все они – и пенсионеры, и маленькие дети – обходились гораздо дороже, чем того стоили. Это понимал любой нормальный человек, считал Бекстрём. Однако в данном случае он сделал исключение.
Месяцем ранее ему позвонил один из его многочисленных знакомых, строитель и крупный владелец недвижимости в их округе, которому Бекстрём ранее помогал разрешить самые разнообразные проблемы в обмен на определенные услуги и, естественно, строго конфиденциально.
– Я хотел бы пригласить тебя на ужин, Бекстрём, – сказал его знакомый, позвонив ему. – У меня есть небольшое предложение, и, по-моему, оно заинтересует тебя.
– Звучит замечательно, – оживился Бекстрём, старавшийся без нужды лишний раз не залезать в собственный кошелек, и уже через несколько дней они встретились в отдельном кабинете одного из достойных городских заведений, чтобы перекусить, выпить и немного поговорить о делах.
Строителю требовалась помощь с одним из его последних проектов, предназначенным как раз для пенсионеров. Жилищным кооперативом на сотню эксклюзивных квартир у Карлбергского канала, вдобавок обеспечивающим такие условия их проживания, что они никогда не смогли бы стать жертвами преступления. И речь шла ни о любых пенсионерах. Пожалуй, их правильнее следовало называть состоятельными представителями старшего поколения, тратившими свое время на прогулки на яхте и гольф, дегустацию вин, посещение концертов, зарубежные круизы и долгие обеды в тосканской провинции в компании детей и внуков.
Бекстрём немного сомневался, поскольку такое описание плохо соответствовало его собственному представлению о крайне большой группе слишком старых и уже вышедших в тираж граждан, висевших тяжелой ношей на шее обычных приличных людей. Какие еще состоятельные представители старшего поколения? В его понятии речь шла просто о больных телом и душой стариках со вставными челюстями, ходунками и слуховыми аппаратами, окруженных слабым, но всегда узнаваемым запахом мочи. Которые постоянно жаловались, что им надо больше денег и не помешала бы еще одна операция на тазобедренный сустав, имели дырявую как решето память относительно недавних событий и часто забывали портмоне дома. Только слепой и крайне измученный жизнью грабитель мог покуситься на такую добычу.
– Если бы ты знал, насколько ошибаешься, Бекстрём, – сказал его знакомый, подливая собеседнику крепкой русской водки.
– Хорошо, я тебя слушаю. – Бекстрём ополовинил свою рюмку.
– Это вовсе не какие-то обычные пенсионеры, – повторил строитель. – Мы говорим о сотне тысяч граждан старше шестидесяти лет, контролирующих более половины всех ресурсов страны. И они тратят значительную часть своего свободного ото сна времени на переживания о том, что могут стать жертвами преступления. Беспокоятся, что их изобьют, ограбят, обокрадут или просто кто-то поцарапает краску их «мерседесов». А после всех твоих впечатляющих успехов на поприще борьбы с преступностью и выступлений в прессе, ты, Бекстрём, стоишь в самом