шубках на искусственном меху, пробегала шумная детвора, догуливающая каникулы – и с упоением поедающая мороженое.
После награждения нас тут много собралось, участников главной выставки СССР – лица у всех одухотворенные, словно осенены полощущими флагами и стягами.
Седые кавалеры медалей ВДНХ, иные со значками лауреатов Ленинских и Госпремий, поглядывали на меня одобрительно, объясняя мой румянец понятным волнением. Не буду же я им растолковывать, что «успехи в программировании ЭВМ» присвоены мной? Что истинные создатели программ и утилит, которые я выдал за свои, еще даже не приступали к работе? Просто мне, нахальному попаданцу, удалось попользоваться результатами их будущих трудов…
Разумеется, я не сознавался, хотя и врать о том, как меня совесть мучала, тоже не стоит. Честно говоря, мне было очень приятно! Стяжал интеллектуальную собственность? Ага, и еще не раз стяжаю, потому как средства нужны для достижения цели. А уж она их оправдает…
В павильоне «Вычислительная техника» народу прибавилось – на выделенном мне стенде стояли уже две микроЭВМ «Коминтерн-1». Слинковав их, я запустил электронную почту между компами, и посетители чатились напропалую, радуясь, как дети, всплывающим сообщениям: «Вам письмо!»
Программе mail уже четыре годика, и первое электронное письмо отправил вовсе не я, а Рэй Томлинсон из Массачусетского технологического, чем сразу поднял рейтинг МИТа. Но до широкой публики прогрессу еще долго добираться, даже королева Елизавета отпишется по «мылу» лишь год спустя.
– Уж не достойнейшего ли отпрыска Петра Семеновича Гарина имею счастье лицезреть? – в лучших традициях восточной куртуазности пророкотал у меня за спиною сочный баритон.
Я повернулся, словно по команде «кругом!», и увидел плотного чернявого мужчину в строгой паре. Это был Юдицкий, главный конструктор советской суперЭВМ 5Э53 – я помнил его фото в Интернете. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – передо мной стоит человек себе на уме. Обычно замкнутый, порою Давлет Исламович проявлял осторожную открытость, и тогда его лицо с тонкими азиатскими чертами приобретало чуть напряженное выражение – вот, как сейчас.
– Вы не ошиблись, милостивый государь, – по-светски ответил я, и отрекомендовался: – Михаил Петрович. Просто Миша.
Поправив большие очки, Юдицкий слегка смешался, но быстро вернул себе привычную невозмутимость.
– Давлет Исламович, – представился он.
– О-о! – сыграл я радость узнавания. – Можно сказать, мы заочно знакомы – отец частенько вспоминал о вас. И большое вам спасибо, Давлет Исламович, за процессор!
Юдицкий шутливо поклонился.
– А мы с Севой уже посидели за вашей машиной! – приподнято заговорил он, кивая на мужчину лет сорока, ерзавшего на стульчике перед «Коминтерном». Его окружали студенты, болея и наперебой советуя – Сева резался в «Тетрис». – Замечательный аппарат!
– Он станет замечательным, – понизил я градус, – но не раньше, чем вы сработаете проц… ну-у… хотя бы