чтобы заняться двором и садом. По выходным приезжала из Питера Вероника и помогала ей. Деятельная натура Ники не любила безделья даже в выходные дни.
Немногочисленные прохожие, все как один знакомые, останавливались, здороваясь с библиотекарем, спрашивали о новых книгах, просили продлить литературу или отложить для них свежий номер журнала.
– А вот ты у меня ничего не получишь, если еще одну книгу разрисуешь, – строго сказала Лиля соседскому мальчику, спросившему ее о рассказах Бианки. – Любишь рисовать, запишись в школьный кружок!
– Ну, Лилия Андреевна, я ж ничего…
– Ага, а кто Пушкину в "Руслане и Людмиле" "балаклаву" пририсовал? Полтергейст? Смотри у меня, художник! – Лиля отперла калитку. – Завтра придешь, я отложила для тебя сборник. Но если вернешь книгу не в том виде, в каком взял, разговор будет другой!
***
После ужина Лиля достала книгу но, как только раскрыла ее на крыльце, из соседнего двора раздался звучный голос соседки. Дородная краснощекая Изаура, совсем не похожая на героиню сериала, в честь которой была названа, снимала с веревок простыни и предупреждала своих детей, пятилетних двойняшек Бенедикта и Луизу, что сейчас с ними будет, если они не "заткнутся и не пойдут спать сейчас же". Изаура всегда брала в библиотеке толстые любовные романы о средних веках, викторианской Англии, синеглазых красавцах-героях и трепетных невинных героинях, и книги кулинарных рецептов.
После ужина Лиля решила прочитать еще один рассказ из сборника исландских новелл. Времени на чтение в будни у нее оставалось немного.
Ей попался рассказ о мальчике, которого заподозрили в воровстве, когда он пытался разменять в банке тысячу крон. Никто не верил, что деньги ему подарил отец малыша, которого мальчик однажды на пруду вытащил из проруби… Даже родной отец, полицейский, считал подростка вором… В конце рассказа, встретив дарителя, мальчик бросается на него с криком: "Черт бы вас побрал! Если бы я знал, что так будет, я бы его не вытаскивал!" и убегает. Отец с опозданием понимает, что напрасно не верил школьнику, и, краснея от стыда, говорит незнакомцу: "Оказывается, я совсем не знаю своего сына!"… Рассказ напомнил Лиле о той истории, которую поведала ей по телефону Ника. Девочке не верили, не воспринимали всерьез ее проблемы, а может, считали, что она сама виновата в конфликте с одноклассниками; думали, что им некогда разбираться с детскими глупостями, достаточно лишь отмахнуться, прикрикнуть, пригрозить наказанием и дальше заниматься своими более важными делами. А в результате затравленная девочка в отчаянии бросилась с седьмого этажа, лежит в травматологии и, может быть, уже никогда не сможет ходить. А все потому, что ее вовремя не выслушали, не поняли, не поинтересовались. Лиля вспомнила слова из другого рассказа "Исповедь самоубийцы" Ларса Хесслинда: "Может, вспоротые сиденья автобусов – это месть юных за то, что мы с ними не говорили?". Она думала, что это скорее мысли автора, а не героини, простой пожилой женщины, бывшей школьной