Лучше видеть, как он выходит из дома. Она дрожала от холода, растирала свои руки и предплечья.
Без двадцати семь свет в доме наверху погас. Две лампочки на первом этаже все еще горели, одна над парадным входом, и одна, она могла это видеть через стекло входной двери, – в коридоре. Она глубоко вздохнула, испытывая тошноту от ожидания. Руки ее были холодными как лед. Казалось, прошла вечность перед тем, как свет над парадной дверью погас. На самом же деле, прошло всего десять минут. Она подумала, что он может сейчас выйти: пожалуйста, пусть он уедет, или она опоздает, и что потом ей говорить Алексу?
Я могла бы ему позвонить. Я могла бы позвонить своей маме. А что сказать? Что мне стало плохо в транспорте? Я не могу сейчас уехать, так как он может уйти в любой момент. Свет в коридоре еще горит. Может он оставил его, на тот случай, когда вернется. Люди так делают, она так делает, чтобы грабители подумала, что кто-то дома. Единственным грабителем здесь была она…
Открылась парадная дверь, и он вышел. Теперь она точно убедилась в том, что это он. До этого она не была уверена, но сейчас точно знала. В свете уличного фонаря и в отражении стеклянной панели входной двери она увидела, что он был одет в тот же самый черный костюм и верблюжье пальто. На нем были красная рубашка и красно-черный галстук. Он не посмотрел в ее сторону, направился прямо к своей машине, завел двигатель и включил передние фары. Было без трех минут семь, как он уехал.
Она не стала тратить время впустую, вышла из машины, быстро перешла улицу и подошла к входной двери. На ступеньках она подумала, что возможно в доме кто-то есть и он подойдет к двери, когда она откроет почтовый ящик. Стараясь вести себя тихо, она отодвинула заслонку почтового ящика и бросила первый конверт с деньгами. Никто не подошел. В доме царила тишина. Затем последовал еще конверт, потом еще и еще. Ей показалось, что она услышала шум внутри дома, и ее руки опять затряслись, как будто от холода. Возможно, там никого и не было. Возможно, это его собака или кошка. Она подождала, прислушиваясь. Ничего. Она побросала оставшиеся конверты в почтовый ящик, услышала, как последний упал на коврик возле входной двери.
Было пять минут восьмого.
Почти сразу она присоединилась к транспортному движению, о котором она собиралась позже рассказать Алексу. Но она уже опоздала. Каждый раз светофор переключался на красный свет, когда она подъезжала к нему. Вереница машин двигалась очень медленно. Свет, который был зеленым для первой машины, переключался на красный, когда подъезжала она. В ужасе она наблюдала, как стрелка часов двигалась к двадцати пяти минутам восьмого. Рывками, подпрыгивая на «лежачих полицейских» она добралась до дома без двадцати восемь. Входная дверь была открыта. Алекс ожидал ее на ступеньках.
Он ничего не сказал, только покачал головой немного. Она побежала наверх, переоделась в длинную юбку и свитер, причесала волосы и через три минуты уже была с ним в машине.
«Я звонил твоей маме», – он сказал прохладно.