не жаль.
«Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Как говорит папа: „Отставить панику! Сосредоточимся на получении информации“».
– Итак, что мы имеем. Ты – оборотень, и ты внутри меня. Делает ли это меня оборотнем?
– Сложно понять. Судя по тому, как вы живете, сейчас человеческая эпоха. Если двуипостасные где-то и сохранились, то явно не здесь. И ты не из их числа, иначе жила бы в общине, а не среди людей. К тому же тебе двадцать пять, а вторая ипостась не появилась. По всем признакам ты – человек. Но… – Рогнеда замолчала, подбирая слова, – ты – совершенно точно не человек, иначе я просто не смогла бы подселиться к тебе. Что-то такое есть в твоей крови, раз твои тело и душа не отторгли меня.
– Понятно, что ничего не понятно. Вопрос по поводу твоего появления всё ещё остается актуальным, – толсто намекнула на желание получить хоть какие-то объяснения. – Откуда ты взялась на мою голову?
– Из гарнитура, – последовал лаконичный ответ.
– Кар сказал, что на витрине был дубликат, копия.
– А ты верь больше. Тебе ещё и не такое расскажут. И уцелело всё после выстрела из гра-на-то-мё-та, – по слогам произнесла Рогнеда. – И следы когтей на кладке тебе привиделись, и крыша сама по себе рухнула. Пфффф, – она совсем по-кошачьи фыркнула. – Нельзя быть такой наивной. Моё существование – лучшее подтверждение, что гарнитур уничтожен.
– Это плохо. Очень плохо. Он же стоил как остров в какой-нибудь тропической стране. Никто не поверит в такую занимательную математику, где гарнитур фамильный одна штука – минус, а один бесплотный дух в моём теле – плюс. – Я вертела в руках бокал с вином. – Как ты вообще оказалась в этом гарнитуре? Это что-то типа наказания?
– Это было добровольное решение. Я была при смерти. Любимый предложил мне выбор: исчезнуть навсегда (без покровительства духа рода моя душа не ушла бы на перерождение) или быть заключённой в украшения вместе со своими ипостасями. Я испугалась смерти и выбрала второй вариант. Вот только мнимое спасение стало проклятием. Дни сливались в месяцы, месяцы в года, года в тысячелетия. Я потеряла счёт времени. Меня терзали мои же ипостаси, попеременно то требуя свободы, то желая смерти. Я сама неоднократно мечтала об исчезновении стен моей тюрьмы, дабы завершить агонию духа. Жалость и отчаяние накрывали с головой, разрывая душу на части, порождая ненависть и злость. Смерть уже не страшила меня, обратившись в самый желанный выход после тысячелетий сумасшествия и одиночества. Но пару дней назад стены моей темницы разлетелись в пыль, и я оказалась внутри тебя. Как и почему это произошло, разбираться было некогда. Твое тело сильно пострадало, а я очень хотела выжить.
– Знаешь, если на секундочку, на одно краткое мгновение представить, что всё произошедшее правда, что ты реальна, а не результат ушиба головы и стресса, то это всё напоминает одержимость. – Рогнеда молчала, а я продолжала рассуждать вслух. – С учётом того, что нынче у нас в почёте монотеизм, единобожие, если по-простому, то одержимых ни в одной