покрыта черным слоем. Такой окрас дымовых труб являлся изюминкой компании (которая, на секундочку, владела данными братьями кораблями). Лайнер имел две металлические мачты с установленными на них антеннами судовой радиосвязи. Антенна позволяла ему связываться с другими судами, конечно же, не без помощи радиоаппаратуры. На передней мачте размещалось «воронье гнездо».
Олимпик всматривался в брата близнеца, словно в свое отражение. Пароход знал, что они с ним совершенно одинаковы. Но, конечно же, имелась пара мелочей, нарушающих этакий баланс схожести между двумя лайнерами; к примеру, строение корпуса, расположение некоторых кают, а в будущем и палуба «А» (у близнеца она будет частично застеклена). Олимпик уже представлял на младшем этакие отличия. Узнал же он о них довольно просто: господа люди часто обсуждали изменения, внесенные в новый пароход, и исправления тех недоработок, что присутствовали на старшем лайнере.
К сожалению, Олимпик прошел мимо близнеца, поскольку буксирам совершенно не было дела до родственных чувств. Но пароход понимал их: они не могли принять решение самовольно. Такова их работа. Да и сам он не смел воспротивиться людям. Потому оставалось смириться с тем, что ему придется провести длительное время в сухом доке.
Буксиры помогли лайнеру пройти к его «постели», расположенной чуть поодаль от достроечной стенки.
– От имени всех присутствующих желаю Вам добрейших снов, Ваша милость! – проговорил первый работник.
– Благодарю, – ответил Олимпик. – Но не слишком льстите! Вы помните, что я Вам говорил, уважаемый Хаскиссон!
На том и распрощались. Буксиры оставили уставший пароход наедине с собой и пока еще неразумным братом. Родственный лайнер был именно неразумным, более не скажешь никак, ведь не было у него ни взгляда, ни зрения в целом и ни единого признака жизни.
Олимпик было расслабился, наслаждаясь долгожданным отдыхом, но после все-таки глянул на младшего брата, благо поле зрения позволяло это сделать.
– Здравствуй, Титаник! – обратился к родственнику пароход. – Что ж, я всей своей душой надеюсь, что в скором времени ты проснешься и мы сможем поговорить.
Лайнер бегло осмотрелся.
Совсем стемнело. Верфь укрылась черным одеялом, подобным звездному небу. Неисчислимое количество огней горело вблизи.
Олимпик был довольно крупным пароходом, потому мог видеть город за пределами верфи. Тот же горел миллионами огоньков, в каждом из которых была жизнь! Такая прекрасная и живая жизнь!
– О, брат, – снова обратил на него внимание лайнер. – Признаюсь честно, мне нет спокойствия сейчас, ведь есть желание оказать тебе услугу. Хотелось бы помочь узнать об этом мире, о жизни и о личностях, что заполняют круг живых и радиоконтактов.
Олимпик, сделав немногозначительную паузу, продолжил:
– Хоть такового и не положено среди аристократов, но я желаю воспитать тебя, как личность, как здравомыслящего и достойного члена королевской семьи. Желаю