Олег. – В первый раз такое вижу.
Все чердачное помещение, как белым налетом, было затянуто тонкими, переплетающимися друг с другом паутинами. Они оплетали потолок, цеплялись за пол, окутывали кованые сундуки, стоящие вдоль стен. Лунный луч запутывался в этой сети и не пробивал в темные углы обширного помещения. Легкое движение паутины содавало ощущение, что кто-то в темноте дышит на них.
– Да тут клад, поди, – нервно возбудился Валерчик.
– Подожди, – прислушался Олег и посветил в темноту. Тихо. – Может, ключ подойдет к сундукам, – обрадовался было он, размахнулся сумкой, сорвал мешавшую паутину, и вдруг его лицо побледнело и перекосило. Он сжал сумку обеими руками и стал лихорадочно осматриваться кругом.
– Вы это слышите? – прошептал. – Вы что-нибудь слышите? – уже почти заорал Олег.
– Нет, ничего. – Валерчик округлил свои узкие глаза. – А что, что ты слышишь?
– Что-то, кто-то внутри говорит: «Покажи книгу» – снова ушел в шёпот Олег.
– Граф! – воскликнул Валерчик и зажал себе рот.
Олег быстро попятился назад, наткнулся на сундук, потерял равновесие и упал на колени. Сумка выпала из рук, а из сумки вывалилась книга. Она пошевелилась и медленно двинулась в сторону Олега. На полу оставался темно-бордовый след. «Практическое волхование» остановилось возле Весельникова, откинуло обложку, и страницы быстро-быстро стали перелистываться. Шелест стих. Олег снова вздрогнул.
– Он говорит.…Читай… – просипел он, не отрывая глаз от желтых страниц. Множество бурых пятен, похожих на засохшую кровь, «украшали» листы. На верху страницы было выведено: Обряд отпущения Души.
Олег сел на корточки, рот приоткрылся, взгляд уставился на книгу.
– Ты чё? – В панике подскочил Валерчик.
– Книга… – Олег, как завороженный, коснулся страниц.
– С дуба рухнул? – китаец чуть ли не со слезами, вдарил но книге ногой, и та с глухим стуком ударилась о дальнюю стену.
– Олег, все норм? – Камера нагнулась, показывая крупным планом отрешенное лицо ютубера.
– Книга… – его будто осенило, но выражение тут же сменилось на беспомощное. – Он хочет исполнения ритуала.
Воцарилось мертвое молчание.
– В плане, – нарушил тишину Василий.
–Запоминайте… – Олег, как будто вслушивался в тишину, уставившись в одну точку широко открытыми глазами. – Три ритуальных свечи на втором этаже под козлом, ритуальный нож на первом этаже в камине, освященный холст в подвале, воск в катакомбах и кровь графа, – проговорил он неживым голосом. Весельников вздрогнул, словно очнулся, ошарашено завертел головой.
– Не пойду, – завопил Валерчик. – Ребят, ну нафиг.
Его глаза заблестели в темноте.
– Нельзя разделяться! – Олег вдруг схватил Валерчика за плечи и принялся трясти. – Нельзя, понимаешь меня?
Голос Весельникова срывался, а руки все сильнее сжимались на теле Пая.
– Олеж, почему? – Камера приблизилась. Василий был невозмутим.
– Загубит нас дом. Загубит.… Сожрет…
– Как это? – Почти