сидела в кресле напротив меня и чуть дрожала. В это время года ещё тепло и, выходя на улицу, верхнюю одежду можно не надевать. Я обычно беру с собой лёгкую шаль. И сейчас, посмотрев на девочку, мне захотелось помочь ей согреться. Я взяла шаль и протянула ей. Она посмотрела на меня недоумевающим взглядом, будто не понимая, что с этим можно сделать.
– Оденься, – предложила я. – Тебе холодно?
– Спасибо, – она поёжилась, но шали не взяла.
– Ты дрожишь, – сказала я.
Она кивнула.
– Мне страшно.
– Ты говорила. Боишься матери и отчима.
– Да. Они могут прийти сюда и забрать меня. А я не хочу идти с ними, – девочка подняла на меня свои огромные глаза, в которых читалась мольба, и спросила. – Можно я останусь с вами?
Стоп. Так дальше нельзя. Я вдруг вспомнила о принципах своей работы, которые уже несколько раз злостно нарушила благодаря внезапному появлению этой девочки. Но теперь пора возвращаться к реальности. Иначе я рискую остаться здесь надолго.
– Как твоё имя? – спросила я.
– Есения, – тихо сказала она и отвела в сторону взгляд. – Мне оно не нравится.
– Чем оно тебе не нравится?
– Некрасивое! И глупое! Так меня мама назвала. Я не хочу, чтобы у меня было её имя!
Она говорила это зло, бросая слова отрывисто, словно ругательства. Лицо её при этом выдавало гримасы, свидетельствующие вовсе не о страхе, а скорее, о другом чувстве, испытываемом ею. Глядя на такую реакцию, я бы предположила, что она ненавидит свою мать.
– Какое имя ты бы себе хотела? – спросила я.
– Не знаю… Может быть, Алина.
– Алина?
– Хотя бы так. Мне кажется, оно лучше звучит. Или… – она задумалась на мгновение, а потом выпалила. – Нет, пусть будет Есения!
– И так, я могу обращаться к тебе по имени – Есения? – уточнила я.
Это важный элемент перед началом психотерапии – уточнить у клиента, как его можно называть. Имя может отличаться от реального. Неважно. Главное – то, как он себя с этим именем ощущает. Как в детстве, когда мы брали игрушку, неосознанно олицетворяя себя с нею, и называли её понравившимся именем. Так и во взрослом возрасте, только уже на сеансе психотерапии. Принцип один и тот же.
– Да, можете, – девочка чуть склонила голову..
– Тогда скажи, Есения, что произошло? Ты ведь не просто так оказалась здесь.
– Я убежала от мамы, – быстро сказала она. – Я не могу больше с ней жить. Это невозможно!
– Что именно?
– Она меня бьёт! Унижает!.. Оскорбляет!.. Она… – Есения судорожно сглотнула. – Вы даже не представляете, что она делает!
– Нет, не представляю. Ты можешь об этом рассказать?
– Могу. Но не всё. Если она узнает, то убьёт меня.
Огромные глаза, бегающие из стороны в сторону. Руки, без конца теребящие подол платья. Она – один сплошной нерв, оголённый до предела. При этом выглядит Есения весьма прилично. На ней чистая, опрятная одежда, приобретённая явно не на рыночном развале. Красивые лакированные сапожки. Волосы