низко поклонился, нацепив на лицо свою самую любимую улыбку. Волосы взметнулись безупречной волной. Теперь Курц, без сомнения, захотел его убить.
– Вихтих Люгнер, – ответил он, наблюдая за глазами Курца в ожидании хоть намека на узнавание и с радостью его обнаружив. – Я вижу, ты слышал обо мне.
– Слышал, ты умер, целуя задницу какого-то Поработителя в Найдрихе, – сказал Курц.
Вихтих усмехнулся, наслаждаясь предстоящим моментом:
– Вряд ли. Меня убил бог.
– О? – спросил Курц. – И какой же?
Вихтих пригвоздил фехтовальщика взглядом плоских серых глаз.
– Твой, – он широко развел руки, зная, как красиво при этом взбугрятся мускулы, и позволил улыбке полного превосходства медленно проступить на лице. – Пусть он поразит меня на месте, если я лгу.
У завсегдатаев «Фелерхафте Тюрм» одновременно вырвался вздох в ожидании небесной кары. Только Курц оставался неподвижным и спокойным.
– Нет? – Вихтих пожал плечами, снова поиграв мускулами, и опустил руки. – Вы знаете, что я говорю правду, – продолжал он, уверенный, что его жажда гефаргайста в уважении заставит их именно уважением к нему и проникнуться.
– Твой бог убил меня, и твой бог вернул меня к жизни, – он опять пожал плечами, словно речь шла о каком-то пустяке. – Иногда из Послесмертия возвращаются особые души, – произнес он, повторяя слова Моргена. – Чтобы завершить незаконченные дела.
Курц поднялся, оказавшись высоким и худощавым.
– Ты богохульствуешь. Я накажу тебя.
– Я здесь не для того, чтобы обмениваться шлепками по заду, – сказал Вихтих. – Твой бог вернул меня к жизни, чтобы я мог исполнить свою судьбу и стать величайшим фехтовальщиком в мире. Он назвал меня Первым Мечом Геборене, – забавно было не лгать. По крайней мере, почти.
– Предлагаю выйти на улицу, чтобы не испачкать этот прекрасный пол.
Вихтих увидел, что все здесь устлано коврами с замысловатыми рисунками, и приподнял бровь. Какой чертов идиот кладет ковры на пол в таверне? И почему здесь не воняет пролитым элем?
– Пойдемте, – сказал Курц своей компании. – Это будет быстро.
– Быстро? – бросил Вихтих через плечо. – Ты можешь только быстро?
Он с выражением неприкрытого разочарования покачал головой.
– В мое время, когда такие паршивцы, как ты, еще на горшок ходили, фехтовальщики знали, что такое настоящий поединок.
– Я в курсе, что тогда много чесали языками, – парировал Курц, вызвав смех и хихиканье своих поклонников.
– Вот тут ты прав, – огрызнулся Вихтих. – Если толпа на твоей стороне, ты уже победил. Если ты насчет этого не в курсе, ты уже мертв.
Он кивнул на толпу последователей Курца:
– И, судя по тому, как вымученно они смеются, ты их уже потерял.
Ложь, но зерна сомнения были посеяны. Неуверенность в себе – а Вихтих не сомневался, что у фехтовальщика ее в избытке, как иначе он стал фехтовальщиком? – доделает все остальное.
Обнажив