речушку. Попав под плотный ответный огонь кавалеристов, немецкая разведка предпочла отступить. Схватка закончилась быстро и главное – благополучно, если не считать царапины, которую получил сержант Бульба.
Иванцов поморщился, встряхнул головой, избавляясь от чувства тревоги, которое буквально преследовало его последние дни. Единственное, что сейчас хотелось, так это спать. Однако следовало дожидаться группу оперсостава из контрразведки фронта, которая была выделена начальством в помощь подполковнику. Схваченный возле сбитого “Шторьха” ганс упрямо молчал, и Фролов пока не решался отправить его в Москву.
– Зауэр тридцать восьмого года, калибр 7, 65 миллиметров, – со знанием дела сказал Фролов, продолжая крутить в руках пистолет, – хорошая немецкая машинка, между прочим.
– А вот эту пакость, показывать начальству возможно и ни к чему… – Подполковник вытащил наугад из колоды карту, с усмешкой взглянул на грудастую “даму бубен”. – Хотя, если наш немец и в самом деле такая важная птица, то в его арсенале пустяшных вещей быть не может.
– Чертовы капиталисты. Ни стыда, ни совести… – Поддакнул подполковнику Иванцов.
– Компас хороший, – продолжил подполковник, в очередной раз, трогая указательным пальцем трофейный прибор. – А насчет капиталистов – вы правы… Разложение капитализма налицо, так сказать. В гражданскую войну мне случилось воевать против генерала Каппеля. Так вот однажды, под Красноярском, в декабре девятнадцатого года, захватили мы штабную машину. Беляков в ней перебили всех до единого, и стали делить трофеи. Вот значит, наш комроты – беззаветной храбрости и большого ума человек, хотя и малограмотный, подарил мне, для смеха, колоду таких же карт, но изготовленных еще в прошлом веке. У погибшего штабс-капитана эту колоду нашли. Так там дамочки в белье все были… Такого паскудства, как вот у этих, не наблюдалось еще и в помине…
– А это вот, что за штуковина? – не шибко заинтересовавшись эволюцией капиталистического разврата, спросил Иванцов, кивая на четвертый трофейный предмет – ту самую блестящую бляху на шнурке.
– Амулет какой-то… – Подполковник пожал плечами. – Такое впечатление, что здесь изображено какое-то древнее божество. Видите, доспехи еще совсем допотопные. Шлем с крылышками, а ноги босые.
– Древнее божество германцев? – уточнил старлей Иванцов.
– Навряд ли, – помотал головой Фролов. – Я хоть и не крупный специалист в истории, но думаю, амулет не имеет к древним германцам никакого отношения. Что-то восточное… Не могу объяснить почему, но мне глядя на это приходят на ум Шумер или Вавилон. Нечто более древнее, чем Германия. Однако не исключено, что перед нами простая безделица, купленная на рынке или отобранная, при грабеже мирных граждан.
– У меня в эскадроне есть парень по фамилии Шорин. До войны в МГУ учился. По-моему, как раз на истфаке. Может ему это стоит показать? – предложил Иванцов. – А то заберут амулет вместе с пленным гансом, и никогда не узнаем, кто это был? Бог войны вавилонцев,