ли она для меня травмирующей? Отчасти, ведь из-за этого я многое потерял, но именно благодаря этому я и приобрел то, что сейчас имею. Итак… мне было шесть лет, и я жил со своими родителями в маленьком селе на юге страны. Хорошо помню то августовское утро: светло, тепло, природа во всей своей красе. Мама и папа работали на огородах, а я пошел прогуляться в поле. Никаких проблем, дети в те времена были предоставлены сами себе, а уж если тебе шесть, то ты считался совершенно самостоятельным. Так вот, бегаю я в поле, вокруг трава еще влажная, насекомые жужжат, пахнет так… не знаю, приятно. И вдруг – надо мной тень. Огромная, и становится все больше и больше с каждой секундой. Я поднимаю голову вверх и вижу: орел. Гигантский, цвета практически черного. Пикирирует… правильно говорю? пикирирует прямо на меня. Ну, я со всех ног бросился от него…
Малыш бежал по лугу –
Обделался с испугу.
Народная молва
… а деваться и некуда – поле чистое. Не спрячешься и в землю не зароешься, как кролик. Вот бегу, слезы по щекам катятся – пусть мне шесть лет, но понимал хорошо, что конец мне, не жилец я. Тень все больше и страшнее, я падаю в траву, и меня когти его хватают. И я так удивился сразу: схватил он меня не резко, будто разодрать на части хотел, а, можно сказать, по-отечески – крепко, чтоб не сорвался, но аккуратно. У меня даже ссадин, помнится, не осталось. И поднял, понес меня орел, выше и выше, под самые облака. Оттуда я в последний раз увидел родительский дом… ну, точнее, видел его еще, но уже после того, как все это закончилось, а новое, другое, теперешнее, началось. В общем, нес меня орел долго и далеко – или же мне так, напуганному, показалось. И принес прямо в свое гнездо, а гнездо, как и он сам, широченное – автомобиль поместится. Опустил вовнутрь, а ко мне орлята его подскочили. Тут уж я со страху совсем… ну, осознал я, что орел не себе добычу искал, а потомству своему – заклюют они меня сейчас, всего наружу вывернут. Но нет: подскочили птенцы, трое их было, осмотрели меня, без злости, с любопытством. Ну, я и обнял одного, чувствую, что и он меня крылышками своими обнять пытается, щекотно так, перьями-то. Рассмеялся сквозь слезы и понял – надолго я здесь…”
Расшифровка аудио-интервью Хааста, часть первая, Folder A, 17.05.2026.
Виталик на секунду останавливается напротив дверной вывески. Вчитывается:
Директор медиа-портала “Круглосуточное” Кузнецов А.П.
Как будто вспомнив, куда и к кому он идет, Виталик поправляет галстук. Тихонько, заискивающе стучит в дверь.
– Да!
Кузнецов сосредоточенно, даже агрессивно, всматривается в экран ноутбука, сложив руки на подбородке. На одну рабочую вкладку – четыре вкладки с эротикой.
– Александр Петрович?
– Говори.
Виталик растопыривает ладони, открывает пошире глаза и на коротком вдохе-выдохе выдает:
– Сен-сация!
Кузнецов недовольно поднимает брови и с презрением смотрит на своего молодого редактора. Дело в том, что Александр Петрович слышал это слово уже тысячу раз за последний год (немалый процент из них – от самого Виталика) и ни разу в последующей информации не увидел ничего “сен-сационного”.
– В городе появился супергерой!
Виталик – тот еще подлиза. Без преувеличения, профессиональный – именно благодаря своему филигранному подлизыванию он и преуспел в профессии.
– Какой еще супергерой?
– Самый настоящий. У него даже костюм есть!
Кузнецов привстает со своего директорского места и тянется на другой конец стола за кружкой охолодевшего чая с коньяком.
– Костюм, Виталя, у любого придурка есть. У меня во дворе подростки в таких на дискотеки по выходным ходят. Пингвины там, динозавры. Так что голову ты мне не засирай. Вот и у тебя, придурка, тоже костюм, с галстуком. Нахера ты так вырядился, Виталя?
– Да не такой костюм! – не унимается Виталик. – Трико!
Чая и коньяка в кружке – примерно поровну.
– Значит, педик. Сейчас они все так ходят. Ты мне про педиков предлагаешь сенсационные новости писать, Виталя?
Кузнецов не всегда был таким злыднем – точнее, был, конечно, но его вспыльчивость не превышала границ допустимой нормы для человека его должности. Все стало значительно хуже, когда он развелся с женой после двадцати шести лет брака. Отсюда и вкладки с эротикой, и откровенное злоупотребление алкоголем на рабочем месте, и эмоциональный отрыв на подчиненных с обязательными оскорблениями. И теперь, в свои почти пятьдесят пять, Петрович уныло наблюдает за тем, как жизнь его, на которую он раньше не обращал внимания – некогда было – тонет в потоке бесполезных бумажек и развлечений, которые давно не развлекают; в ней нет больше спешки, а дети выросли и более не нуждаются в его помощи и общении. А дальше пенсия и она, с его-то характером, обещает быть одинокой и уже издали отдает противным перегаром от кислющей бормотухи.
Виталик в отчаянии разводит руки в стороны и с шумом вздыхает. Такой жест однозначно не нравится Кузнецову, и