рубашку на груди. Слезы, которые наконец начинают стекать по лицу, не имеют ничего общего с болью. Я сомневаюсь, что в моей жизни наступит день, когда я перестану ожидать удара исподтишка; когда мне не придется идти, прихрамывая, в поисках безопасного места, неизбежно мучаясь вопросом, нет ли в случившемся моей вины.
Когда я добираюсь до дома, ребята уже вернулись после сёрфинга. Было бы проще, если бы они задержались. Дэнни поверит во что угодно, а вот Люка будет не так-то просто убедить.
Прихрамывая, поднимаюсь по ступенькам крыльца. Соберись, Джулиет. Ты не можешь просто войти и устроить там переполох.
– Джулиет? – зовет Донна, когда я открываю входную дверь. – Это ты?
Я глубоко вдыхаю.
– Привет! – кричу я. – Подойду через секунду! Мне нужно переодеться.
В моем голосе слышатся нотки, которых там обычно нет, – какая-то веселость и наигранность.
– Поторопись, милая! – кричит Донна в ответ. – Я готовлю пирог, и нужно перевернуть курицу.
«Ты опоздала», – подразумевают ее слова, и я судорожно вздыхаю.
Это того стоит? Это вообще чего-то стоит? Сегодня в закусочной женщина сказала сыну, что если он не будет учиться усерднее, то станет обслуживать столики, как я. Чарли назвал меня идиоткой. Два грубых старика спросили, сколько надо доплатить за чуток сахара после еды, и когда я им ответила, что сахар у них на столе, они засмеялись: «Мы не этот сахар имели в виду».
А что на другой чаше весов? Есть ли что-то стоящее во всем этом? Ничего. Но как, черт возьми, я смогу добраться да Лос-Анджелеса, если даже здесь не могу быть в безопасности?
Комок, который я изо всех сдерживала, поднимается к горлу и душит меня.
– Хорошо! – кричу я, прежде чем сглотнуть, – голос высокий и тонкий. – Одну секунду.
Я успеваю сделать один неуверенный шаг к лестнице, прежде чем из кухни появляется Люк, уставившись на меня быстро темнеющими глазами. Я крепче сжимаю рубашку, его взгляд следит за моим движением.
– Что, черт возьми, произошло?
– Ничего, – шепчу я. Соберись. Соберись. – Упала.
Он застывает.
– Какого черта ты мне врешь? Что случилось?
Донна выглядывает в коридор, и у нее округляются глаза, пока она вытирает руки о кухонное полотенце.
– Боже мой, дорогая, у тебя камешек прилип к… – Ее взгляд падает на блузку, которую я судорожно сжимаю руками. – О, дорогая.
Дэнни пересекает комнату и кладет ладони мне на плечи. Я втягиваю воздух от болезненного прикосновения.
– Рука, – шепчу я.
– Прости! Прости, – говорит он, отпуская меня. – Что произошло?
Я перевожу взгляд с него на Люка. Хочу соврать, но порванная рубашка меня выдает, а Люк, кажется, всегда видит, когда я вру.
– Какие-то парни пытались стащить меня с велосипеда по дороге домой. Я в порядке.
– Ты ни черта не в порядке, – рычит Люк. – Ты хромаешь, ты вся в ссадинах с ног до головы, и они порвали твою