два часа мы изображали из себя неунывающих живчиков. Или сумасшедших кенгуру. Не знаю, какое сравнение подходит больше. Отдыха нам Константин не давал вообще. Ему, наверное, как и Бегемоту, казалось, если я или Ряскин, или Богомол, или Мтшин остановимся хоть на минуту, снова произойдёт какая хрень. Ну, а остальной отряд – это, так сказать, с запасом на будущее. Чтоб у них из-за усталости не было сил сочинять каверзы.
И все это под «речевки» Константина Викторовича, который вдохновенно выкрикивал фразы, наподобие: «На зарядку выходи и друзей своих буди! Мальчишки и девчонки говорят, что тренировки – друг ребят!»
Или такой еще вариант: «Хочешь сильным быть и бодрым? Бегать, плавать, танцевать? Так вставай скорее смело, вместе будем приседать!»
Нужно ли говорить, что через два дня весь отряд ненавидел и пионербол, и подвижные игры, и Константина с его «кричалками». Я бы на месте вожатого насчет подушки на лицо и коленочки тоже обеспокоился. Уровень ненависти к нему был даже выше, чем уровень ненависти к нам.
Потом наступало время духовного просветления или личного досуга, как называла данное времяпровождение Нина Васильевна. Хотя, в реальности из личного в этом досуге была только возможность хотя бы на пять минут смыться в сортир и посидеть в тишине. Просто посидеть. Пока не прибегал Богомол и не начинал активно долбиться в дверь с криками о нарушении правил использования общественных мест.
Нас рассаживали в комнате отдыха и мы рисовали. Если у Прилизанного поехала крыша на почве физических занятий, у Бегемота случился сдвиг по теме изобразительного искусства. Она вдруг решила, что сила прекрасного непременно очистит нас от внутренних демонов.
Потом отряд дружно, с песнями, шел на обед. Именно дружно и именно с песнями. После обеда наступал тихий час. Единственная возможность опять же просто полежать. Не бежать никуда, не идти, не слушать Константина.
Из минусов – снова этот процесс проходил под бдительным взором вожатого. А я например, сильно нервничаю, когда рядом со мной спящим бродит неадекватный Константин Викторович.
Между полдником и ужином мы читали и обсуждали прочитанное. Вторая фишка от Бегемота. Если рисование не до конца очистило наши юные умы, то классические произведения литературы сделают это наверняка. А там – уже отбой.
Короче, отдых превратился в каторгу. У меня было полное ощущение, что я оказался снова в заключении. У Фокиной, походу, такая же ерунда. Мне кажется, она уже тысячу раз прокляла свой сомнительный договор с начальником тюрьмы.
Мы с ней постоянно пересекались взглядами и оба думали, наверное, в одном направлении. Что за хрень? Второй вопрос – как, твою мать, отсюда выбраться?
Единственная радость, перед сном нам разрешали буквально час посидеть на улице в беседке.
Но вот сегодня случилось чудо. В преддверие «Зарницы» Константин решил вывести нас в лес, где мы должны были отрабатывать навыки ориентирования и следопытства. Пока остальные