не было. Довольные сыновья старейшины, и их верные друзья уже шагали по улицам деревни, веселясь, вспоминая о своём подвиге.
Тот факт, что он остался совсем один немного успокоил Вонраха. На его лице отразилась кровожадная ухмылка. Астралы вернулись и стали собирать тележку воедино. Но потом повинуясь своему хозяину оставили эту затею. Они смастерили новую, в два раза большую тележку. Немного погодя она доверху наполнилась дровами. Теперь она напоминала нормальную телегу, в которую впору запрягают лошадей, только была немного поменьше.
Вонрах занял место лошади. Его мышцы напряглись, и телега сдвинулась с места. Он шёл, и с каждым шагом, приближавшим его к деревне ему хотелось смеяться во весь голос, как только он представлял вытягивающиеся физиономии местного хулиганья.
С наступлением вечера запряжённый в собственную телегу, Вонрах переступил границу деревни. Оба сына старейшины, и их пятеро друзей – ровесников сидели у ворот и ждали желанного развлечения. Увидев шагающего Вонраха, и его поклажу, у всех без исключения отвисли челюсти. Невольно они повставали со скамьи, на которой сидели, и уставились на довольного собой Вонраха. Девицы пришедшие повеселиться со всеми, остались без обещанного развлечения. На их лицах поселилось разочарование.
– Вечер добрый люди добрые. Хорошо вам посидеть, порадоваться прохладе вечерней. – Вонрах едва сдерживал смех. Он шёл так, словно не он, а телега тянула его домой. Большой мешок лежал поверх дров. На нём были следы крови, значит там была еда. Старший сын старейшины готов был орать на весь свет, но было нельзя. Так он обязательно выдал бы себя и остальных.
– Не подорвись мил человек, пожалей себя. – Яд так и стекал с его подлого языка.
– Да не подорвуся я. Я мил человек и не такое в свое время таскал, но за заботу всё равно спасибо. Сразу видно, что ты достойный человек. Не плюнешь в лицо ближнему, достойное продолжение достойного родителя. – Вонрах сказал именно то, что и хотел. Юноша его хорошо понял, но ничего не ответил. Да и нечего было отвечать. Он сын старейшины, все глядели на него как на старшего меж собой.
Вонрах потащил свою телегу дальше, он был счастлив. Войдя во двор, он застал там переволновавшихся своих домашних. Но когда они увидели с чем пришёл кормилец, все с облегчением перевели дух.
Годшин сидел на скамье у стены дома. Он хотел помочь разгружать телегу, но сил даже встать со скамьи у него не было. Непослушные ноги не держали его, руки были словно не его. Кости, сросшиеся неправильно отзывались только болью, да такой, что порой хотелось умереть. Вонрах стал вылаживать из мешка принесённую им добычу. Куропатки были такими аппетитными, что Салмана с Нохвой, так звали хозяйку дома, сразу же принялись их ощипывать и готовить из них ужин.
Нохва больше не печалилась. Она улыбалась своей новой жизни. Салмана присматривалась к ней в поисках того, что могло в этой милой женщине измениться. Наконец она подошла к Вонраху, сгружающему дрова с телеги, и тихо, задумчиво произнесла:
– Смотри.