кошечка, с которой я уже больше полугода?
– Ты хоть понимаешь, что нам эти деньги не лишние? Я коляску и пеленальный столик присмотрела только на сто семьдесят тысяч. И это только зимняя комплектация! Какого лешего ты ее жалеешь?
– Агата, прекрати, – цежу сквозь зубы, надевая футболку.
Еще думаю, какого она ко мне в штаны полезла чуть ли не с порога сразу после пробежки. Обычно же просит сначала душ принять. А тут не поморщилась даже. А вот оно что. Задобрила, чтобы теперь по новой начать выедать мозг чайной ложечкой.
– Что прекрати? Ты ее любишь больше, чем нас, раз не хочешь требовать с нее эти деньги!
Опять двадцать пять. Да, я передумал, блин, и четко это утром сказал. Что теперь? Итак оставил только машину, хотя деньги у нас были общие. К чести Алёны, она с меня почему-то ничего не требовала, хотя минимум сорок процентов отбить могла.
Но уже искренне жалею, что сказал это Агате. Лучше бы пару схем провернул и сам себе денег кинул. Меньше вони было бы.
– Зачем я вообще решилась сказать тебе про беременность? Знала бы, что так будет, сделала аборт и все, – кричит в запале злости и кидает в меня подушкой.
Ну, все, достала. Подбегаю к фурии и перехватываю руки, которыми она пытается меня ударить. Это у всех беременных так гормоны голову отключают, или мне так повезло? Почему-то уверен, что нет, и Алёнка бы была само спокойствие.
– Хватит! – едва ощутимо встряхиваю, боясь навредить ребенку, отчего Агата ошарашено смотрит на меня. – Что ты хочешь от меня? Что? Денег? Будут! Все?
– Я хочу, чтобы ее уволили с работы! Эта овца ни на что сама не способна. Ты все ей дал, абсолютно! За что ей такие блага? Не за что. Пусть машиной подавится, пока. Подачка для ее уровня. Никчемного, – кидает с пренебрежением, еще и слезы пускает.
Ненавижу этот прием, и она прекрасно об этом знает. Не выношу я слезы до глубины души, хочется сразу все сделать, лишь бы от меня отстали с этим. Играем в гляделки. Она губками начинает подрагивать, я же дышу полной грудью, пытаясь подавить ярость, сжигающую изнутри.
– Успокойся и прекрати истерику, – толкаю ее на диван.
Ничего, нормально с ней все будет, он мягкий.
– Знаешь, что, дорогая моя Агата? А не много ли ты хочешь? Я с тобой, с ребенком, выгнал из дома жену без ничего, только потому что ты такая лапушка была. А теперь я сильно сомневаюсь в правильности своего решения. Резко у тебя токсикоз начался и перепады настроения на фоне гормонов. Вот стоило только Алёне документы подписать.
Вижу, как начинают бегать ее глазки. Не нравится ей мой тон, хочет возразить, но чувствует, что может напороться на неприятности. Снова фальшь. Очередная за последние дни. Почему с Алёной такого не было?
– Подумай хорошенько, Агата, что тебе нужнее. Семья, или пинок под зад, – разворачиваюсь и ухожу прочь, пока не натворил ничего похуже.
– Куда ты? – шепчет рыдающим голосом, выскочив за мной в коридор.
– Проветрюсь перед сном, – обувшись, беру ключи и телефон.
– К ней? Я не отдам своего сына! Ясно тебе? Я не дура, мы не женаты, тебя не будет в графе