если я прямо сейчас не придумаю, какого черта я делала среди леса с баулом без мужика, то ждет меня участь этой бедной девушки. Ибо невинности моей уже лет десять не существует. А в монашки мне не хотелось. Совсем.
– Святоша, – рухнула я на колени и завыла. От боли, конечно, пол-то каменный, но зато правдоподобно получилось, – не невеста я… жена… муж мой помер недавно, мы с ним совсем мало пожили-то… а родственники его решили, что лишняя обуза им ни к чему, да из дома и выгнали. Хорошо, одежду собрали, что с приданым мне досталась… и так уж плохо мне было, что хотела я согрешить, и жизнь свою в лесу зимнем закончить… Да только Тит и Фрол не дали грех на душу взять – спасли меня и к вам доставили! Одумалась я, святой отец! И теперь на милость вашу уповаю, не дайте вдове сгинуть без помощи божьей!
И зарыдала… навзрыд… чтоб натурально… Я захлебывалась рыданиями, стоя на коленях, и думала, что во мне, кажется, еще не погибла великая актриса. И, надеюсь, у них здесь, как и у нас в прошлом, вдовам позволено гораздо больше, чем девицам.
И святошу проняло. Он, мягко улыбаясь, похлопал меня по плечу:
– Ну, что ты, дитя мое, я пока не святой отец, всего лишь святоша. – Ага, кажется, я нечаянно хорошо подмазала лестью. – твое раскаяние радует Бога. Признайся, дитя мое, была ли ты с инкубом этой ночью? Приходил ли демон душу и тело твое истязать?
Я завыла, в волосы вцепилась, будто бы скальп хочу с себя снять, а на самом деле прокручивала в голове варианты ответа.
Отвечу «нет», не поверит. Ибо Фрол-или-Тит уже сказал обратное, а святоша этот еще про яйцо какое-то демоново гундосил. Я тогда еще смешок еле сдержала. Так хотелось спросить, как же теперь бедолага-инкуб одним яйцом обходится.
А скажу «да», а вдруг на костер меня потащат за связь с демоном?
– О-о-о, святой отец, – завыла я снова, изображая какую-то полоумную старуху, – глупая я баба, знать не знаю, ведать не ведаю, что со мной приключилось ночью этой. То ли было, то ли во сне привиделось. То ли инкуб демонов был, то ли муж мой Ванечка. Предавалась я утехам, по слабости бабьей, святой отец!
Бинго! Святоша аж засиял и снова меня по плечику погладил:
– Ну, ничего-ничего, хорошо, что осознаешь ты глубину своего падения. Значит, не успел демон душой твоей в полной мере овладеть. Только тело твое скверной наполнилось. Изгоним мы скверну из тела твоего, дитя. Помолимся…
Вот оно, подходящее время! Я мысленно потерла ладошки и, на мгновение замолчав и сделав вид поиспуганнее, заголосила снова:
– Горе мне, горе! Святой отец! Все молитвы позабыла я! Ни одной не помню, как и не было! Что же такое со мной случилось?! Что демон проклятый со мной сотворил?!
Святоша нахмурился, махнул Фролу-или-Титу, отпуская его. А когда тот ушел, склонился надо мной и спросил строго:
– Совсем ничего не помнишь?
Я все это время выла и раскачивалась, изображая рыдания, но ушки-то держала на макушке, наблюдая за всем происходящим из-под полуприкрытых век. И четко уловила, как изменился взгляд святоши.
Черт