она последовала за звуком, сердце её учащённо забилось, когда она поняла, что он исходит из комнаты маленькой Люсии – части дома, куда ей обычно не разрешалось входить. Нерешительно открыв дверь, Аня увидела девочку,
лежащую в постели, с пылающим от жара лицом.
«Боже мой,» – прошептала Аня, подходя к ребёнку. – «Люсия, что с тобой?» Девочка лишь слабо простонала в ответ, её глаза были закрыты, а дыхание —
тяжёлым и прерывистым. Аня, разрываясь между долгом горничной и желанием помочь, осторожно коснулась лба Люсии. Неожиданное тепло разлилось по её
ладони, совершенно не похожее ни на что, что она испытывала раньше.
Повинуясь необъяснимому порыву, Аня начала тихо молиться по-русски. К её изумлению, руки сами начали двигаться в знакомых паттернах – метод
биомеханической стимуляции Назарова, которому её когда-то научила бабушка.
Комната словно растворилась, оставив лишь Аню, её молитвы и больного ребёнка.
«Господи, помилуй,» – шептала Аня, чувствуя, как энергия течёт через её тело. – «Исцели рабу Твою Люсию.»
В этот момент Ане показалось, что она видит принцессу Анастасию, стоящую рядом и направляющую её руки. «Это твоё истинное призвание, Аня,» – улыбнулась
принцесса. Одновременно Аня остро ощутила жизненную силу Люсии, воспринимая болезнь как осязаемую тьму, с которой она могла бороться своей новообретённой
энергией.
Время потеряло значение, пока Аня погружалась всё глубже в процесс исцеления.
Постепенно она почувствовала, как жар спадает, а дыхание Люсии становится ровнее.
Звук приближающихся шагов и голосов вырвал Аню из транса. Она резко вернулась в реальность, осознав своё шаткое положение – горничная, не на своём месте,
прикасающаяся к ребёнку хозяев. Но когда она в тревоге отстранилась, то заметила, что жар Люсии полностью спал. Девочка открыла глаза, глядя на Аню со смесью
замешательства и благодарности.
В этот момент в комнату ворвались Мендоса, их лица исказились от шока при виде открывшейся перед ними сцены.
«Что здесь происходит?» – воскликнула сеньора Мендоса, бросаясь к дочери.
Аня, всё ещё ошеломлённая интенсивностью пережитого, с трудом подбирала слова. «Я… я услышала, что Люсии плохо. Я только хотела помочь…»
«Мама, папа, я здорова!» – радостно воскликнула Люсия, садясь в постели. – «Аня прогнала болезнь тёплым светом!»
Сеньор Мендоса нахмурился. «Что за чепуха? Какой ещё свет?»
Аня, пытаясь объясниться, говорила о молитве и учениях бабушки, её слова были
путаницей испанского и русского. Сеньора Мендоса нервно теребила крестик на шее, разрываясь между католической верой и страхом перед неизвестным.
«Как вы это сделали?» – требовательно спросил сеньор Мендоса. – «Здесь должно быть рациональное объяснение.»
«Я… я просто молилась,» – тихо ответила Аня. – «И использовала метод, которому научила меня бабушка.