человек тридцать или сорок. И весь этот шикарный фуршет обслуживала какая-то кейтеринговая компания.
– Родители Златкины здесь? – спросила я Янку, когда мы, пройдя через дом, вышли через заднюю дверь в небольшой сад.
– Не, на дачу уехали – ответила Янка. – Вон там бар, где наливают. Пойдём быстрей!
Бывала я на той «даче». Там три этажа. Три. Грёбаных. Этажа. Это всё, что угодно, но только не «дача».
В милой светлой палатке находился бар. Бармен, симпатичный мальчик лет тридцати, с руками, зататуированными от запястий до плеч, с тоннелями в ушах, быстро и эффектно раздавал выпивку.
– Два шампанских! – тоном герцогини Мальборо сказала Янка, и через минуту мы чокались высокими фужерами на тонкой ножке, в которых в золотой жидкости весело искрились пузырьки.
– За именинницу! – сказала я.
– За неё, сучку! – поддержала Янка.
Последнее слово подсказало, что Яночка уже успела неплохо накидаться. По жизни она хорошая девчонка, не злая, но стоит ей слегка захмелеть (а от алкоголя она никогда не отказывалась), как Яна становится грубой, язвительной и крайне резкой на язык. Причём она была такой всегда, сколько я её знаю. В студенческой молодости из-за этой её манеры мы несколько раз влипали в истории. Но надо отдать должное Янке: она провоцировала такие ситуации, и она же умудрялась их разруливать. Потому что, кроме острого языка, у неё были ещё и мощные мозги. В универе она была круглой отличницей и потом устроилась в очень крутую фирму, где работала по сей день.
– Наши все тут? – поинтересовалась я, когда в три жадных глотка опустошила бокал. Шампанское сразу ударило в голову.
– Кто «наши»? – уточнила Янка.
– Шайка-лейка.
– Дались тебе эти козы! И так чуть ли ни каждый месяц видимся, – проворчала она, громко чихнула и потом добавила. – Вроде, все здесь. Дубинку ты видела. Насчёт Дудки не знаю, не встречала.
– Должна быть тут. Она мне писала.
– Значит, тоже здесь. Может, уже отсасывает кому-нибудь на втором этаже.
– Звонарёва, завидуй молча. Может, и тебе обломится кому-то отсосать. Какие твои годы?
Янка явно хотела что-то мне ответить, но рот у неё был занят пережёвыванием канапе. Я тоже цапнула с большой тарелки канапешку, положила в рот и с наслаждением стала жевать. Бабочки-ебабочки! Какая же это была вкуснота! Что-то мясное, копчёное или вяленое. Какой-то фрукт – то ли груша, то ли сладкое яблоко. Сыр, кажется, камамбер. И потрясающе вкусная оливка.
– М-м-м! – я застонала от вкусового наслаждения. – Лучше, чем секс!
– Хера себе! – сказала Янка. – Это какой же у тебя секс дерьмовый!
– Нормальный у меня! – поставила я её на место.
– Точно нормальный? Может, ты забыла уже? Сколько лет назад он у тебя был, Грешных?
– У меня полчаса назад был. Так что помню я всё прекрасно. А у тебя?
Янка уставилась на меня с уважительным удивлением.
– Реально что ли?
– Да.
– Да когда