ху… ки!»
Ну, Витёк-то залетел ненадолго, и был твердо уверен, как и все остальные советские люди, в своем «завтрашнем дне», в светлом будущем, которое наступит ровно через десять суток. Пять он уже отсидел. В тюрьме вместе с подследственными он оказался, то ли потому, что у дознавателя сначала было желание предъявить ему 206 ст. УК РСФСР, то ли в КПЗ места свободного не нашлось. Но, слава богу, кончилось все административкой. Да-да, вы правильно поняли, было это давно. Было это в те времена, когда ещё был жив СССР, а в нем помещалась и РСФСР, и все её четырнадцать разномастных, как от разных отцов, сестер. И у каждой свой УК, списанный, как и все остальные законы с УК старшей сестры. Если бы вы знали, как это здорово, знать наперед своё будущее, даже сидя в камере. Тем более радостно, что основания у милиции были, могли за «бакланку» и срок дать. Уже через три дня и еда стала казаться сносной – до этого он пил только чай с хлебом – и интерес к окружающим людям появился.
К тем бедным сидельцам, которые продолжали мучиться неопределенностью своего положения. Некоторые из них замыкались в себе, и целыми днями лежали на нарах и курили. Другие, наоборот, искали новых собеседников, точнее слушателей, и возбужденно рассказывали им, уже надоевшую всем, свою историю. До этого Витёк не встречал таких людей, а может просто не обращал на них внимание. Запомнился старик-инвалид. Всю жизнь, начиная с шестнадцати лет, он провел по лагерям и вокзалам. В лагере он стал инвалидом, остался без ноги. Подбирали его периодически за бродяжничество, это 209 ст. того же УК. Чаще всего не сажали, а просто отвозили километров за пятьдесят, а то и сто от своего города, чтобы глаза не мозолил на подопечной территории. Запомнился Володя, моряк торгового флота, подозреваемый в убийстве своей жены, который отрывками, но часто рассказывал ему о своей жизни: как после службы на флоте стал моряком торгового флота, как долго не женился, насмотревшись на портовых проституток, как поехал в отпуск к деду в Курскую область. Там познакомился с девушкой восемнадцати лет, только окончившей школу. Как привез её в Керчь, как она шалела от города на море, от кино и мороженого. В рейсы он уходил на три – четыре месяца. Прошло три года. Однажды, он вернулся из рейса, а ни её, ни дома! Дом, конечно на месте, но живут в нем чужие люди. Он остался без дома, на который копил десять лет. Дальше можно и не рассказывать. В убийстве он не признавался, но даже ему, мальчишке, а не только следователю, ясно было, что убил он, и убил за дело.
Оставалось три дня. Появился новый человек. На фоне бродяг и несчастных воришек он выделялся своей интеллигентностью. И речь, и особенно, очки в тонкой золотого цвета оправе с затемненными стеклами, ясно говорили, что человек он не простой. На прогулке они познакомились.
– Меня зовут Аркадий Михайлович, в шахматы играешь?
– Плохо, только правила знаю. Лет до десяти играл, начинал книги по шахматам читать. А потом интерес пропал.
– К одному пропал, значит, к чему-то другому