ставшем вдруг необычайно просторным и тихим. Она прилежно скручивала сигары, как вдруг почувствовала за спиной горячее дыхание. Чьи-то тяжёлые руки опустились ей на плечи и стали ползти к глубокому вырезу на груди. Несколько секунд она сидела в оцепенении, а потом, не раздумывая о последствиях, двинула что есть мочи локтем в толстый сипящий живот. И вскочила. Скрючившись, перед ней стоял хозяин. Ровно минуту они смотрели друг другу в глаза. Молча. Потом, совладав с собой, он удалился, также тихо. А Мариетта сразу ушла из цеха. Перед фабрикой стояли её товарки с явно разочарованными лицами: слишком быстро она вышла, и слишком победным был её вид. Не такой, как у них в своё время – приниженный и подавленный.
На следующий день она получила прибавку к жалованию и хорошее рабочее место возле окна.
Больше с хозяином они не сталкивались близко. Но иногда, заходя в цех, он поглядывал на неё с интересом. Или любовался издали, когда она шла с работы, статно неся своё тело: красиво, крупным шагом переставляя полные длинные ноги, высоко неся гордую голову, со, словно высеченным из мрамора, профилем.
А Энрике был её первой любовью. Он работал в соседнем цехе. И слыл одним из самых козырных парней: лучше всех танцевал самбу и в драке, чуть что, сразу выхватывал свой небольшой, опасный стилет.
Немного отойдя от траурных событий последних дней, Гретхен потихоньку возвращалась к жизни.
Сегодня она встала как обычно, в восемь утра. А ведь последнюю неделю раньше двенадцати проснуться не получалось: тело, словно разбитое, не отпускало из постели, и тяжкие мысли о кончине мамы и о бренности всего живого на земле мешали начинать новый день.
Она вспоминала, как внимательна и заботлива к ней и отцу была мать. Всегда, в любых ситуациях, не смотря ни на какие трудности и перипетии.
Однажды, это было сразу после войны, Гретхен было лет пять – шесть, они с матерью возвращались от её сестры в Берлин. Та жила где-то на границе с Францией. В те смутные ещё времена они ожидали возвращения отца, чтобы уехать с ним из Германии.
Поезд сделал небольшую остановку на какой-то станции. И о, ужас, Гретхен отстала от поезда! Она всегда была не в меру шустрой: сидела – сидела и вдруг перед самым отправлением решила выскочить на перрон за мороженым. У неё в кармане постоянно водилась мелочь – родители баловали её. Марта в это время разговаривала с проводницей, и они обе не заметили, как Гретхен выпорхнула из вагона. Мороженщица стояла совсем близко. Расплатившись и взяв мороженое, она оглянулась и с испугом увидела, что поезд тронулся. Она побежала к вагону что было мочи, но упала. Мелочь рассыпалась, мороженое покатилось по асфальту. В окне метнулось белое лицо матери. А поезд быстро набирал ход.
Её плачущую, с разбитыми в кровь коленками подхватили американские солдаты – их военный эшелон следовал в том же направлении что и поезд Марты и Гретхен, но значительно быстрее.