href="#note_28" type="note">28. Слишком уж нереален и странен был ночной Страстной. Она вдруг подумала, что сама убила, а потом вообразила несуществующего мужчину в пиджаке. Что если у нее – раздвоение личности? Для того, чтобы доказать самой себе, что это не так, прокрутила в голове события того вечера.
Кэт отчетливо помнила, как доехала до Кузнецкого моста. Поднялась из метро, и в арке, уже на улице, встретилась с Юлькой, подругой. Они прошлись до Камергерского, разговаривали, тщетно пытаясь понять скрытые мотивы Юлькиного непредсказуемого парня. Решили выпить по бокальчику вина и уселись в ресторанчике с черными диванами и огромными окнами, выходящими на фасад МХТ. Выпили, обсудили бывших мужей, потом еще выпили, обсудили неофициальных нынешних. После третьего говорили о скидках на Furla, новой удачной коллекции Dior и неудачной Yves Saint Laurent, а Кэт хвасталась фотографиями нового, ухваченного с огромной скидкой, пальто. После четвертого она зачем-то выложила, что совершенно рассорилась с Артемом. После пятого они уже почти рыдали о своих горьких судьбах. Было почти одиннадцать, из театра повалили люди. Закончился спектакль. Кэт встретила старого Тёмкиного – еще со студенчества – друга, саксофониста Мишку. Он вышел из театра с коллегой Лешенькой, ассистентом мхатовского режиссера. Они выпили еще по бокальчику, и теряющая последние крохи здравого смысла Кэт почувствовала, что хорошо бы пройтись. Юльку забрал ее – так и не понятый ими – своенравный парень, а Кэт решила, что прекрасно успевает на метро, поэтому предложила дойти до Пушкинской. Миша с патологически занудным Лешенькой, который почти мгновенно ей надоел, поддержали, и маленькая компания пошла по залитой ночными огнями Тверской. Двигались задорно и весело, травили байки о репетициях. Было только начало первого, поэтому решили еще выпить на одной из только что открытых у Пушкинской площади веранд. Ребята пошли выбирать стол, а Кэт сказала, что сначала покурит. Вместо этого, словно завороженная, она зачем-то перешла дорогу к кинотеатру «Россия», прошла мимо него и уверенно ринулась на Страстной бульвар. Там нашла свою школьную подругу Олю, лежащую в луже крови. Если бы кто-то спросил, зачем она отправилась к дому №9, которого так боялась, Кэт не смогла бы ответить. Ни тогда, ни сейчас.
Половина пропущенных – от Миши. Понятное дело, искал: в ресторан она так и не зашла. Вторая, не определяющаяся, надо полагать, от Лешеньки. Кэт долго вертела гаджет в руках, потом написала обоим извинительно-успокоительное сообщение о потерянном и найденном телефоне. Сразу после этого позвонила Илье, Олиному мужу, но он не взял трубку. Олина мама сказала, что будет на Бауманской после обеда. Кэт пообещала, что тоже приедет.
Окинула взглядом Страстной, снова тронула ступню Высоцкого и медленно пошла на Петровский бульвар. В голове было пусто. Кэт бездумно двигалась вперед, механически переставляя ноги. Что было у нее? Ничего не было. Ни улик, ни доказательств, ни зацепок. Ноль. Нужно было начинать сначала.
Из бесспорных ныне фактов был только один – Оли больше нет. Значит, скорее всего, маньяк существует. Возможно,