помочь? – посмотрел я на раскрасневшегося приятеля. – Все-таки сохранил еще какую-никакую квалификацию?
– Не говори ерунды, – откинулся на спинку стула Молдокулов. – Приехал отдыхать, так отдыхай! Ты, наверное, только и думаешь сейчас «об выпить рюмку водки, да об своих лошадях3», ничего путного предложить по делу не можешь. Шучу, шучу, – выставленной ладонью упредил он возражения. – У меня у самого голова как пустой казан. В отделе коллектив сейчас сложился хороший, пара толковых ребят в розыске есть. Справимся. Ну, ее к черту! – забрал он у меня листок с ориентировкой. – Ты когда в горы? Завтра? Будешь у своих гляциологов4? На лошади поедешь, или как? Ты хоть сообщил им, что едешь, что давно уже стал вольным стрелком? А все-таки твари, сволочи они! – возвращаясь к убийству инкассаторов, с остервенением выругался Марат, обрекая наговоренный каскад вопросов безответно повиснуть в воздухе.
Он встал из-за стола и подошел к окну. Внизу сержанты насиловали аккумулятор, пытаясь завести чинимую ими отдельскую автомашину.
– Никак не могу привыкнуть к убийствам, – пояснил свой сволочизм Марат. – Инкассаторы, шофер – все молодые ребята, у каждого дети есть. Сволочи!
Он вернулся за стол, и в который раз стал разглядывать ориентировку, подсознательно пытаясь извлечь новую информацию из ее текста.
– Кто-то же должен был их видеть? Где-то они должны были след оставить? Затаились где-то. Будем отрабатывать район, села, пастбища – короче, не соскучишься! Как у нас говорят: «Сидя не станцуешь!» – устало посмотрел на меня Марат.
Молдокулов любил цветисто приукрасить свою мысль – восточной пословицей или поговоркой.
– Все, все, – прихлопнул он ориентировку к столу ладонью. – Бай хвалится скотом, а бедняк мечтами, – рассмеялся Марат. – Кстати, «об выпить рюмку водки» – сейчас мы с тобой по маленькой, – извлек он из сейфа початую бутылку водки и стопки, – по-бедняцки так, пробуждения аппетита ради. А потом ко мне домой! Милана будет рада увидеть тебя! Заночуешь и поедешь! – утвердил он сегодняшний распорядок. – В горы, значит. В горах сейчас хорошо, – закрыв глаза, покачал головой Молдокулов, то ли представляя, как в горах действительно хорошо, то ли прислушиваясь к звуку заработавшего за окном двигателя милицейской автомашины.
Плов, приготовленный женой Марата Миланой, был необыкновенно вкусным! Желтые от тушеной моркови крупинки рассыпчатого риса, сдобренные сладостью урюка и кислинкой ягод барбариса, кусочки сочной, слегка поперченной баранины стремительно исчезали во рту, оставляя устойчивое, желанное для проголодавшегося организма послевкусие. Такого обильного, по-восточному неторопливого насыщения я, привыкший к быстрым холостяцким перекусам, давно не испытывал.
В конце концов, слегка осоловев от сытости, мы с Маратом передислоцировались из дома в сад, где все было приготовлено для чаепития. Под развесистой яблоней, на дощатом помосте, застеленным светлой кошмой,