Девичий паровозик. Григорий Жадько

мне, – сказала она вдруг. – Видел, как у нее глаза горели?

      – Глаза, как глаза.

      – Нет, мой милый, уж поверь, я знаю что говорю, я сама женщина.

      – Ей едва исполнилось шестнадцать.

      – Из молодых – да ранних.

      – Ты жестокая, не думал.

      – О чем ты?

      – Твой муж ты говорила, унижает тебя, заставляет против воли быть любезной, заставляет слушать про взятки, и другие грязные дела, постоянно подчеркивает зависимость от него. И за это ты его втайне ненавидишь и презираешь, а сама поступаешь не лучше. Кичишься деньгами перед этим, в сущности, еще наполовину ребенком, показываешь ей подобающее место, оскорбительно называешь поломойкой. Думаешь в 16 лет это кому-то приятно слушать и чем она хуже тебя или меня, что у нее меньше денег, но это ли является пороком? Чем ты тогда лучше своего мужа?

      Маша взяла сушку и раздавила на 4 части, сжав в кулаке, взяла другую и тоже раздавила.

      – Не хотела я утром идти. Предчувствие.

      Я встал, подошел к ней сзади и поцеловал в голову.

      – Успокойся. Прости. Вырвалось.

      – Это правда Михаил, что ты извиняешься, просто я действительно повела себя неподобающе.

      – Прости, пожалуйста.

      – Когда это касается нас, это мы здорово подмечаем, а порой и сами, походя, можем оскорбить обидеть. А может, безотчетно увидела отчего-то в ней конкурентку.

      Мы попили чай, поговорили еще о пустяках, но разговор как-то не клеился.

      – Можно тебя попросить? – сказала она в конце.

      – О чем?

      – Не провожай меня. Хочу одна пройтись. Скорым шагом. После обеда, процедуры. Грязь. Жирная морская землица. Ты бы видел, какие мы страшные бываем.

      – А потом ангелочки?

      – Снаружи.

      – Если получится, я приду к вечеру, но не обещаю.

      Маша ушла. Забыла шляпку. Я думал, она вернется, но она не вернулась.

      Стало совсем тоскливо. Я достал из шкафа замеченную прежде шахматную доску. Расставил фигуры и стал ходить за белых и черных. Глупее занятия придумать было нельзя. Почти два часа я так убивал время. За этим занятием меня и застала Варя.

      Я с радостью окинул ее взглядом. Она была необычайно серьезна.

      – Варя! Молодец что вернулась! – проговорил я как можно приветливей.

      – А эта ваша ушла? – сказала она, слегка дернув плечиком.

      – Маша? У нее обед, процедуры.

      – Я не вернулась. Просто тетя Ада просила вас по возможности зайти, – сказала она.

      – Передай ей, что я съезжаю завтра вечером. Встречаться думаю, не стоит.