из огня да в полымя, оставляя их судьбы на волю случая?
Каково это было гарцевать по улице деревни Домарбю, будучи самым жалким полководцем во всей истории Швеции? Какое пойло плескалось в чаше страданий финского солдата? И вообще какой смысл был и есть в войне?
Некоему вселенскому разуму было бы трудно описывать Войну «шляп». Ему бы пришлось поинтересоваться, зачем это в ненастье изнуренные голодом оборванцы волокут какие-то штуковины из железа и бронзы, мучают себя и тварей божьих, топчут скудные всходы, плывут навстречу ветру, вязнут в топких болотах и толпятся в очагах заболеваний с одной лишь целью убить товарищей по несчастью. Почему бы им вместо этого не осушить земли, не попариться в сауне, не подурачиться, не оппонировать диссертации на латыни?
Я полагаю, что не найду ответов на вопросы высшего разума. Однако даже своим скудным умом я понимаю, что слова «разгорание» и «вспыхивание» применительно к войнам – это неверные слова. Войны не разгораются и не вспыхивают также естественно, как лесные пожары. Причиной являются люди. Я пытался поднять из пепла XVIII века движения души разжигателей, поджигателей, прыгунов в пламя, а также тех, кто заставлял прыгать, и тех, кто уже опалился.
На поле в Туомаринкюля 10 августа 2022 г.
Теему Кескисаръя
Глава I
Мать Свеа
Устам человеческим не перечислить всего, что Финляндии,
моей угнетенной родине, довелось испытать.
То, что мы, несчастные, видели, слышали и вынесли,
многократно превосходит все возможное.
Оно превосходит возможное в десять, даже в сто крат…
Мать Свеа! Когда велишь мне пережить
вновь безграничное страдание, не знаю я, куда податься.
Зона, демилитаризированная бедностью
Трудно сказать, кто и что убило Карла XII, картечь или пуля. Но попадание было точным. Пуля пробила висок, прежде чем первое сердце страны остановилось от кровопотери. «На часах в Швеции было между двенадцатью и часом»[10]. Часовая стрелка единовластия остановилась, однако минутная стрелка не указала ни на сестру Карла Ульрику Элеонору, ни на ее супруга Фредрика I. На роль часовщиков уже претендовали сословия, которые оказались невинными свидетелями чудовищного поражения Великого сына войны[11].
Эра свобод породила яркий ранний парламентаризм, хотя и не демократию. На заседаниях риксдага 1720—1730-х гг. епископы и крупная буржуазия обладали властью, а высшая знать – наслаждалась полным превосходством. Грубые крестьянские зипуны терялись в веренице черных мантий, модных кюлотов, жабо и золотых пуговиц. Несуществующими свободами низших сословий здесь интересовались не больше, чем где-либо в остальном мире.
Несмотря на остановку стрелок часов и новую форму правления, Мать Свеа находилась на издыхании и стояла одной ногой в могиле, где