далеко уйти. Так что, Капеле уже совсем рядом. Сейчас, сейчас…
То ли мангустины на завтрак были не свежими, то ли дорожный серпантин действует и на организм Чезаре тоже, но профессор снова почувствовал в животе слабую боль. Это даже и болью нельзя было назвать, так, ощущение. Какое-то сжатие, тяжесть, комок. Чезаре поменял позу, стало чуть легче. Ох, не надо было кушать мангустины. Но как устоять! Эта нежная мякоть, этот сладостный вкус. Когда пища перестанет быть наслаждением, мы превратимся в животных, думал профессор. Ведь именно человек с его изобретательностью способен найти удовольствие там, где природой предначертана лишь необходимость, или безусловность: в сексе, в еде, в звуках, в пейзажах. Кайфую, следовательно, существую, переиначил Чезаре Декарта на этакий современный манер и улыбнулся собственной мысленной шутке. Но улыбка тут же исчезла с его лица – в животе остро резанула боль. Теперь уже именно боль…
Бывает и так, что посланий несколько. Соответственно, несколько и адресатов. Трудно сказать, усложняет это или, наоборот, упрощает задачу. Всё зависит от конкретных обстоятельств, от времени и места. Одно могу сказать определённо: не было случая, чтобы я не узнал адресата, или адресатов, или опоздал, словом, не доставил послание по каким-то причинам. Потому я и считаюсь одним из лучших. Скромность или гордыня тут ни при чём, надо объективно оценивать свои способности и свой профессионализм. Я себе цену знаю. Получил задание – выполнил. Все чётко, отработанно. Как сейчас. Прибыл на место, осмотрелся. Вижу пару работяг, присматриваюсь. Один точно не мой клиент, молодой, пышущий здоровьем. Второй постарше, организм изношен, но не чрезмерно. Нет, оба в адресаты не годятся. А вон ещё один на подходе…
Мы можем быть песком, Я буду песчинкой, Мы можем быть водой, Я буду каплей, Мы можем быть камнем, можем быть древесиной, пылью. Мы – глина. Глина не песок. Там песчинки чувствуют себя гораздо независимей и свободней, хотя и связаны с такими же, другими Я крепкими Силами. Но в глине эта связь мощнее, Силы более глубокие, разорвать их и из Мы превратиться в Я – намного сложнее. Так что наше Мы почти монолитно, почти неразрывно, Я ощущается совсем слабо. Но есть и другие Силы. Они действуют не так заметно, медленно, исподволь, но с той же однозначной непреодолимостью. Они тянут нас в разные стороны, или в одну и ту же, но с разным усилием, пытаясь разорвать монолит, разъединить нас – если не на отдельные Я, то на несколько новых Мы. Они тянут и тянут, долго, упрямо, и наступает момент, когда эти, тихие Силы превозмогают те, мощные, явные. И мы распадаемся…
В одной руке человек нес, судя по всему, еду. Точно, еду. Мартышка ощущала знакомый аппетитный запах. Это вкусная еда. Такая пища не растёт на деревьях, её нельзя найти в траве или в реке. Эта еда бывает только у человека. Её можно украсть или выпросить или отнять. Редкая добыча, оттого ещё более желанная. Мартышка уже глотала