чтобы ты был осторожнее.
Марсель похолодел. Рука, словно отдельная от него, продолжала нарезать большие листья, однако он ее почти не чувствовал.
Ему нужен воздух.
Он знал, как должен отреагировать.
Знал.
И поэтому лишь задорно рассмеялся.
– Да ну, это же бред, – весело ответил Марсель, прищуривая глаза так, чтобы создалась видимость искреннего смеха. – Еще скажи, что вампиры существуют и по ночам пьют кровь девственниц.
– Марсель! – строго прикрикнула мать. – Это серьезные вещи. И эти люди практически вампиры.
– Если это какая-то метафора, то я не понимаю, – отрезал он, чувствуя, как кровь возвращается к онемевшим пальцам.
– Это не метафора, – мать вздохнула, но тут же оживилась, увидев во дворе отца. – Пойду встречу папу, ты пока режь.
Мать вышла, а Марсель замер, на секунду почувствовав облегчение. Неосознанно он перехватил нож обратным хватом, наблюдая за тем, как поблескивает лезвие. А как бы оно выглядело, будь на нем чья-то кровь? Как бы она стекала?
А что чувствовала бы в этот момент жертва? Наверное, необузданный, парализующий страх, который сжигал все чувства и эмоции, оставляя лишь лихорадочное желание выжить.
Хлопнула входная дверь. Опомнившись, Марсель вернул нож в нормальное положение и продолжил как ни в чем не бывало кромсать большие листья.
6. Pollice verso
Убить6.
Долорес пришла около двух часов ночи. Марсель ждал ее на улице, надеясь встретиться как можно скорее. Он замерз, но все равно сидел на месте: впервые за много лет смог разглядеть в бесконечной синеве неба звезды. Они были редкими, тусклыми, но чем больше Марсель приглядывался, тем ярче разгорались эти маленькие огоньки. Вскоре он увидел едва заметную прозрачно-белую полосу на небе – скопление крошечных, как пылинки, далеких светил.
Они были далеко. Так далеко, что не дотянуться. Марсель мог лишь обреченно смотреть на эти звезды, понимая, что никогда не поднимется туда, в их сияющую космическую гавань.
Когда Марсель услышал рядом тихие шаги, он лениво оторвал взгляд от неба и посмотрел на подошедшую Долорес.
– Извини за вчерашнее, не знаю, что на меня нашло, – без тени раскаяния проговорила она. – Идем, провожу тебя в Анранир.
Марсель кивнул и слез с качелей. Как и в прошлый раз, вместе с Долорес они в молчании прошли до парка, растворились в темноте заброшенной беседки. Было холодно, мышцы слушались с трудом. Марсель мог думать лишь о том, что еще скрывает Анранир. Ему хотелось остаться там если не насовсем, то хотя бы на несколько лет. Он бы обошел все прекрасные места Острова, такие, как Трещина. Искупался бы во всех морях, забрался бы на каждую гору, побывал бы в каждом городе – и тогда бы вернулся… в серость? В этот обычный, пресный, плоский мир, лишенный ярких красок? В мир, предназначенный для слабых?
О нет. Марсель хотел бы с кровью выгрызать власть, забирая то, что по праву принадлежит сильному. Ему претило равенство, было противно милосердие.