у него из головы. Собственно, он находился в своем государстве, почти автономном от владений Витольда. Тот, при всем желании, не мог контролировать движение его денежных средств. Он не мог даже представить, чем занимается его подручный все это время. По существу, Максвелл держал в своих руках все процессы, происходившие на станции. От пополнения запасов кислорода и продуктов, до распоряжений по изъятию нужного количества человеческой крови и органов, и транспортировки последних на Землю. Витольд только грезил былой властью, неизбежно старея и дряхлея день ото дня! Максвелл довольно улыбнулся.
Марина проснулась после обеда. Принимая душ, она чувствовала волнующий запах, исходящий от своих волос. Она была незнакома сама себе. Ее тело научилось чувствовать сладость сексуального удовлетворения, что полностью претило ее измученной душе. Одевшись в длинное нарядное платье, она, как и всегда, отправилась на изучение того, что ее окружало. Внезапно, перед ней появился длинный светлый коридор. По обеим его сторонам находился ряд плотно закрытых дверей. Она, поддавшись спонтанному порыву, открыла первую попавшуюся дверь, и вошла в небольшую комнату, напоминающую больничную палату. На кровати сидела, уже не молодая, полная женщина. Ее кожа мягко отливала цветом нежного шоколада. В больших ладонях женщины уютно устроился грудной ребенок, нежно причмокивающий мамино молочко. Негритянка подняла на Марину большие глаза – в них читался страх, мучительный вопрос и отблески нежности и любви, которые она испытывала к своему малышу. Некоторое время женщина молча вглядывалась в лицо Марины. Потом заметно успокоилась. Ее звали Нэнси. Своего трехмесячного малыша она назвала Каспером. Марина, без сил, привалилась к стене, слушая быстрый рассказ Нэнси. Женщина не знала, как попала сюда, на станцию смерти – так называли свое последнее пристанище здешние старожилы. Те, которым удалось остаться в живых больше трех месяцев. Несмотря на полную изоляцию, информация, все-таки, передавалась при помощи перестукивания между палатами Азбукой Морзе. Бионическая охрана и обслуживающий персонал, попросту, не могли уловить в этих звуках какой-либо смысл.
– Мне осталось любить своего мальчика еще целых два месяца! – Быстро говорила Нэнси. – А потом, его заберут навсегда. На его печень и почки уже есть покупатель. Я хочу умереть с ним в один день! Я не хочу оплакивать своего малыша, дожидаясь своей участи! – Глаза Нэнси лихорадочно блестели, в них уже не было слез. – Вы первая, кому я могу рассказать о своей беде, вы добрая и хорошая, вы настоящая, как одна из нас…. Судя по всему, вас доставили сюда для утех властелина…. Я знаю, насколько вам тяжело, и не должна была жаловаться! Ведь все женщины для развлечений, в конце концов, попадают в особую камеру – там их бальзамированные тела хранятся сотни лет. Это любимое место властелина…. – Нэнси с сочувствием смотрела на склоненную голову очередной красавицы, которую ждет такая страшная участь….
В своем ужасающем положении, она жалела Марину! Каким же мужеством