ещё и успокоительное и скромностное – а как ещё это назвать? – колют. Зелье подчинения уже явно чёрная магия, так что ремень, просто и эффективно, хотя его следов на попе не было. Ну и ладно, разберёмся, но сначала, любовь! И красотка очень сильно хотела. И первым делом во время прекраснейшего допроса призналась, что собственно говоря, на меня, очаровавшего её бабулю, и явилась посмотреть. Причин ещё много, но подробности потом.
Ну и да, она принцесса Алунакка, внучка королевы Ауллины. Ну и имена, будет внучка Луна! А вот как быть с королевой, вопрос интересный. И любовь с внучкой явно не понравится и королеве, и принцессе-дочери и одновременно матери. А может и принцу-отцу. Но поздно. Раньше говорить надо было! И не ломать комедию. А воровка попалась и получила! Ну а с улицы белый кролик заливался во всю, пел на три голоса, даже за троих одновременно неплохо спел. Потом пел арии из оперетт. На третьей композиции мы вышли из сарая. Допрос подождёт, главное что красотка уже пообещала ничего не скрывать.
На меня пялилась испуганная и ошарашенная толпа. Ну, да. Они же не знали, что это девица! И не знают! Толпа дружно забормотала:
– Мы не обманываем и не воруем…
Я одобрительно кивнул. Какой-то парень лет под тридцать испуганно крикнул:
– Я когда чинил крышу, случайно прихватил бутылку бренди из бара, посмотреть, там вроде пробка треснула. Забыл вернуть! Но верну!
Ему дал затрещину мужик старше лет на двадцать. Повисла тишина. Лана сказала:
– Отнесите ящики в дом Лорда Анланрусо хоз Лунда, положите около кузни. Потом, Мой Лорд, прошу, танцы! И вино! И можно угостить наших холопов. Отметить прибытие лорда в Лунд!
– Пусть лежат. Завтра отнесём. У нас не воруют! Вот помню, тесть обронил сребреник около бакалейной лавки, а через два дня протрезвел и вспомнил, так там и лежал… – пространно сообщил кто-то, под громкое сглатывание толпы в предчувствии веселья.
– Украдут всё, что плохо лежит. А плохо лежит всё, что не привинчено и не приварено, – строго сказала Ланочка. Улыбнулась и проказливо посмотрела на сарай. – Отнесите, пожалуйста.
Ого, какой энтузиазм. Ну и народу много, ящиков мало, быстро отнесли. А потом пир! Я угощал, конечно. Лана пила мало, кушала много и очень много общалась со служанками, ведя агитацию, да так, что глазки у тех сияли. И плясала и пела. Два танца мы вместе танцевали.
Часа через три – когда я отнёс в дом засыпавшую, всё-таки мало спавшую, да и с дороги, и славно покуролесившую и поколдовавшую Лану, отвёл спать и Олю, Луну и присоединившуюся к пиру тоже уставшую Мишель, уложил всех, причём Мишель и Луну в отдельных комнатках, а сам в костюме кузнеца и с семью голограммами дозорных бабочек на перевязи, с оружием конечно, вернулся чтобы как следует, но не сильно выпить – пожилой абориген подсел за мой столик, гордо осмотрел земляков, что лорд его не прогнал, отхлебнул бренди и пьяно пробормотал:
– Да не переживай ты, что все узнали, что ты с подмастерьем вытворяешь, ну и вести этого… негоцианта в лодочный сарай не стоило… Но бывает… Хотя у тебя две таких девки! Но… понимаю… ностальгия! У нас многие с овечками