нельзя поделать.
Богема
Слово, брошенное отцом Заречной, – это ведь приговор Маше, клеймо, которого она не заслужила, но получила от рождения.
Мертвая зона, окружающая имение Сорина, отпугивает не только мирных обывателей, но и женихов. Приличный человек и появляться там побрезгует, а побывав случайно, после обязательно вымоет руки.
Маша не потому выходит за Медведенко, что хочет кому-то что-то доказать (да, хочет), а просто больше никого нет вокруг. И не будет.
Вакуум.
Треплев, который использовал слепого и глухого Медведенко, все правильно рассчитал: баба, хоть и гордая, но дура, пойдет за хохла, никуда не денется.
Маша, конечно, должна быть красивой (оригинальной нестандартной красотой, отличающей ее от пустышки Заречной, сияющей «как эта глупая луна на этом глупом небосклоне») и умной.
Но ум ее ограничен наивностью сказочной принцессы, которая до поры жила в чужом королевстве как в своем, не догадываясь о том, что живет (спасибо маме) в вымышленных декорациях и представление скоро кончится.
Ее бунт (выход за Медведенко) обусловлен обстоятельствами места. Время она никогда не учитывает, потому что не понимает – зачем.
Ведь в сказках нет времени и при желании все можно переиначить.
По хорошему, бежать нужно было и ей, чтобы вырваться за пределы «проклятого» безвременного места, но «пять пудов любви» на ногах, воспоминания о сказочном детстве… и погибель в болоте быта.
Возраст Аркадиной
Сколько лет Аркадиной?
На первый взгляд вопрос странный, так как в пьесе дан прямой ответ.
Треплев Сорину: «Когда меня нет, ей только тридцать два года, при мне же сорок три, и за это она меня ненавидит».
Но этого мало.
Как будто бы нарочно для того, чтобы подтвердить его слова сама Аркадина отмечает в разговоре с Машей: «Вам двадцать два года, а мне почти вдвое».
Кажется – все предельно ясно. Два независимых источника создают ощущение абсолютной правдоподобности, словно истина где-то рядом.
Но так ли это?
Ведь реплика сына говорит не о точном возрасте матери, но лишь с иронией подчеркивает ее слабость – в память окружающих та хочет войти предельно молодой, но войти деликатно, так, чтобы не оказаться за границами приличий и не выглядеть смешно, как молодящаяся старуха.
Когда Треплева нет рядом, линия обороны проходит по возрасту любовника. На вопросительные, насмешливые или недоуменные взгляды Аркадина отвечает широко открытыми наивными глазами, которые не могут лгать: да-да, вы совершенно правы, ему 35, а мне только 32 года, и пусть будет стыдно тому, кто дурно о нас подумает.
С глупым сыном, язык которого как помело, а совесть жгут бесцельно потраченные в деревне молодые годы, приходится откатываться на заранее подготовленные позиции: ну знаете, как это бывает, в юности бежала из дому по любви, вышла замуж и тут же родила.
Конец