захотелось вжаться в сиденье, лишь бы растянуть дистанцию между нами. Костя внимательно смотрел на меня, вглядываясь в черты лица, как ищейка, которая почувствовала запах дичи.
– Родители – все, что у него осталось. Он вернется. – И я повторила, стараясь убедить в первую очередь себя, что так и будет: – Обязательно вернется.
– Никита приходил к тебе? – голос Кости зло прозвучал, будто я успела провиниться.
– Нет. Конечно, нет! – повторила я громче, чтобы у отца не осталось сомнений. – Да и с чего бы ему?
На дороге по ту сторону шлагбаума показалась фигура высокого человека. Голову незнакомца покрывал наброшенный капюшон, а нижнюю часть лица скрыл объемный вязаный шарф в сине-зеленую полоску. Подойдя вплотную к шлагбауму, мужчина махнул Косте рукой, призывая подъехать ближе. Из кармана незнакомец достал огромную связку ключей и принялся перебирать до тех пор, пока не нашел нужный.
– Ну как, – Костя подъехал ближе к шлагбауму, а незнакомец, как назло, повернулся к нам спиной, и мне не удалось разглядеть лица, – вы же встречались. Любовь-морковь, молодость.
Услышав последнюю фразу, я закатила глаза от возмущения:
– Пап, уже давно никто так не выражается.
– Я выражаюсь, – Костя усмехнулся.
Шлагбаум поднялся, отец медленно проехал вперед и спустя несколько метров притормозил, дожидаясь, пока незнакомец вновь его опустит и закроет замок.
– Не было никакой любви. Ник просто играл моими чувствами, чтобы обманом дать матери отомстить.
– Ты правда так считаешь? – спросил Костя.
И я задумалась.
Что наши отношения с Каримовым были для него только удобной уловкой, я поняла в больнице, прокручивая в голове воспоминания. Владимир объяснял двойственность того, как я помнила события и чем они являлись на самом деле, частью пробуждения семейного наследия. На мой вкус, звучало сомнительно.
Куда приятнее казалась идея, что у меня наконец спали розовые очки и появился здравый взгляд на происходящее. Влюбленность в Ника отравляла, как и яд вампира. Стоило вспомнить его лицо под ярким светом луны в лесу, как саднило место укуса. На коже остался всего лишь выпуклый шрам, однако, едва я начинала забываться, как старая ранка жаром напоминала о себе, будто никогда не заживала. Я верила в то, что, пока Ник держался подальше от меня, связь между нами слабела и открывались новые грани прошлого.
Я никогда не хотела становиться вампиром и, услышав историю Галины, вряд ли однажды согласилась бы. Эта мысль, как якорь, развеяла мои попытки оправдать Ника или смягчить осознание, что Каримов правда манипулировал мной. Я никак не могла принять предложение стать такой, как он. Но я приняла. Помнила, как резко от слов Никиты все во мне неестественно перевернулось. Стоило Нику прикоснуться и нежным голосом сказать о своих чувствах и мыслях, я легко подхватывала его идеи, закрепляя внутри себя. Как марионетка, слушалась движений кукловода даже в момент, когда все нутро кричало, что нужно бежать.
Раскрывать