он с юности умел кружить головы. Это тоже талант своего рода.
– Ага,«сахарить мозги», как сказала Капа. Я уже говорила, что не хочу ничего слышать про Лёшку, но пришлось, раз припёрся. Надеюсь, больше не придёт. Он же гордый, поймёт, что избегаю встреч, – я глотнула чай и чуть не поперхнулась от приторности: оказывается, не только Лёшка умел сахарить мозги, но и я пересластила чаёк.
В день рождения Ленина комитет комсомола подготовил торжественную часть. Опять эти алые транспаранты, речи с тумбы под указующим перстом бронзового Владимира Ильича о пути к светлому будущему и гвоздики, гвоздики, гвоздики…
А 25 апреля всех работников комбината пригласили на Всесоюзный Ленинский коммунистический субботник, который, конечно же, детально спланировал и организовал младший брат коммунистов – актив комсомола.
Работники красильного цеха комбината вышли на свои места отработать четыре часа, чтобы наверстать график выпуска продукции. Остальные распределились на группы убирать территории комбината, общежития и футбольного поля. Четвёртой группе досталась подшефная школа-интернат. На каждую группу назначили командира.
Я присоединилась к самой малочисленной группе физрука Владимира: Надя, четверо парней-строителей и три девушки из прядильного цеха. Нам предстояло перебраться на левый берег Волги. Там в ближайшей деревне, на опушке леса притаилась школа-интернат. Чтобы добиться шефства над этой школой, мне пришлось пооббивать пороги директора комбината, профкома, гороно и горкома комсомола. Я шныряла из кабинета в кабинет. Большой вопрос кто кого брал измором: я кабинетчиков или они меня. Но, в конце концов, верх взяло добровольное шефство.
Из кабины парома громко играла музыка. Под «Алёнушку» в исполнении Евгения Мартынова Владимир увёл меня на «медляк», парни пригласили девчонок. Пассажиры, переглядываясь, о чём-то шептались и с улыбками смотрели на нас – приходилось ли кому видеть на пароме танцующих?
Паром покидали с шутками-прибаутками, загрузились в «РАФ» комбината. Микроавтобус, подпрыгивая на ухабах, приближался к школе, где до вскрытия Волги я вела уроки танцев для выпускников.
В лобовое стекло я увидела Алексея с бойкой девушкой-хохотушкой, которую он провожал в пресловутый вечер 7 марта, когда наши отношения взвились до пиков Эвереста и… рухнули на дно Марианской впадины. Да, та самая большеглазая пухляшка, каждый раз приглашавшая Алексея на «белый танец». Я сама же и советовала ему обратить на девушку внимание, мол, именно для неё он сможет стать Вселенной со всеми его Алексеевыми звёздами. Они шли по центру дороги. Её рука вцепилась в локоть Алексея. Он размашисто отмерял шаги длиннющими ногами, а девушка едва успевала за ним.
Парочка услышала звук машины, отступила к обочине и уставилась на «РАФ» – любой вид транспорта на Левобережье был редкостью. Наши взгляды встретились… Господи, всего на секунду! Глаза увлажнились. Ну вот и что это? Я же издали наблюдала