от него глаз. Непроизвольно мой взгляд скользнул ниже, к его черным трусам, где с каждой секундой содержимое становилось все более заметным. Я резко отвела глаза и села за стол, чувствуя, как краснею. Джейк положил передо мной тарелку с яичницей и хрустящим беконом.
– Сок будешь? – снова спросил он.
– Да, – ответила я, недоумевая, как он может так спокойно вести себя после всего, что произошло.
– Есть только апельсиновый, – проговорил он, заглядывая в холодильник.
Я не могла оторвать от него взгляд, и каждый этот момент был наполнен неспокойной напряжённостью.
Он вернулся к столу с графином сока. Я кивнула, но мой взгляд снова упал на тот самый бугорок, который невольно вызывал у меня легкое волнение. Я сглотнула, не в силах совладать с собой.
– Ты не мог бы одеться? – хрипло произнесла я, стараясь звучать решительно, но в голосе слышалась нотка смущения.
– А что такое? – с игривой усмешкой обернулся он. – У нас на двоих один образ.
– То есть? – не поняла я, а в голове крутились обрывочные фразы о ненависти и неприязни.
– Ну, я в трусах, а ты без них и в одной футболке, – ухмыльнулся он, поднимая подбородок, словно хвастаясь своей наготой.
Мои щеки запылали, и я почувствовала, как ненависть где-то на заднем плане затихла, уступив место неопределенному чувству, которое было так тревожно знакомо. Я не могла вспомнить всю картину нашей ночи, но уверенность в том, что Джейк – это не тот, кого я хотела видеть рядом с собой, боролась с тем, что он стал для меня чем-то большим, чем простое раздражение.
«Как я могла его ненавидеть?» – промелькнуло в голове, но я заставила себя отмахнуться от этих мыслей, и в душе вновь разгорелась привычная ненависть. Может быть, именно это было мне необходимо – стена, которую я выстраивала, чтобы защитить себя от совершенно нового и непонятного.
Я замерла, увидев, как Джейк бесцеремонно налил мне в стакан сок. Он сделал это так, будто с ним все было в порядке, будто не знал, что я по-прежнему страдаю от его присутствия и не могу вспомнить, что же на самом деле произошло между нами. Я пыталась понять, почему он так спокоен. Почему он не чувствует той подавляющей ненависти, которая разрывает меня изнутри?
Пока я разбиралась в своих мыслях, он поднял графин к губам, и я заметила, как сок, ярко-оранжевый, стекался по его обнаженному торсу, придавая ему едва ли не мифический вид. Указательный палец, пропитанный сладким нектаром, он потянул к своему плечу, потом к груди, а затем, будто играя с моими чувствами, потянул к губам и облизнул. Я ощутила, как внутри меня закипает ярость и притяжение одновременно.
– Это просто сок, – шепнула я себе, но не могла оторвать взгляд от его тела, блестящего от жидкости.
Он, казалось, специально делал всё так, чтобы меня раззадорить, как будто знал о тех чувствах, которые я прятала глубоко внутри. Он просто ждал, когда я сдамся, когда ненависть уступит место чему-то большему, чему-то более привычному и теплому.
– Ты