Ведь постепенно кольцо сужалось сильнее и сильнее. Солдаты удачи теснили кочевников со всех сторон.
Потом в безызвестном песчаном поле остались горы трупов, а посреди них, на пике, высилась голова короля кочевников – Ханзара.
***
Ирвинг закрыл книгу, надел одежду пустынника, наполнил флягу водой и отправился на улицы столицы.
Город искренне старался жить обычной жизнью. Так, будто бы в мире ничего не случилось. Но прибывшие с континента люди и местные жители не особо ладили между собой.
Регулярная армия и наемные отряды всеми силами пытались поддерживать на улицах порядок. Это было нелегко. Поутру стражники находили на улицах с десяток тел. В остальном же все было хорошо. Люди занимались торговлей и ремеслом. Многие из горожан примкнули к отряду и занимались изнурительными тренировками, пока местные зажиревшие стражники насмехались над ними. Обучение в отряде проходило намного жестче, чем в армии султана. Но добровольцы все равно примыкали к армии Клода.
Устав от продолжительной ходьбы под солнцем, лекарь присел на уличную лавку, чтобы послушать местных старцев. Однако в их болтовне разобраться ему не удалось, поэтому он слышал лишь набор букв и звуков. Ирвинг просто продолжил наблюдать за жизнью города.
Вот мимо торговой лавки пробежал воришка с краюхой хлеба, а прямо за ним двое стражников. Парню явно не поздоровится, если законники его догонят. Законы пустыни жестоки и вор мог лишиться руки.
По улице прошла колонна рабочих, которые несли на головах кувшины с водой, а сразу за ними религиозная братия, восхваляющая свою богиню. Фанатики приглашали людей следовать за ними по пути паломничества, как это делали их предки, в бескрайние пески пустыни. Смотря на процессию, лекарю вспомнились его фанатичные земляки, которые бродили от города к городу восхваляя Агемона. При всем при этом они секли себя плетьми по спине. Считали, что искупали свои грехи. Теперь Ирвинг видел в них больных болванов.
Немного позже из переулка, на разукрашенных носилках, вынесли тучного дворянина, закутанного в шелка и обвешанного различными золотыми побрякушками. Истощенные рабы еле удерживали толстяка, изнывая от выпавшего на их плечи бремени. Когда носилки пронесли мимо скамьи Ирвинга, он поднялся и отправился на одну из городских площадей, минуя громогласную арену из которой доносились крики ликующей толпы. Ему было неинтересно. Ведь в жизни бывшего священника сражений итак было уже предостаточно.
Возле входа на гладиаторское ристалище, лекарь увидел улыбающегося человека в роскошном пошитом одеянии с попугаем на плече. Птица приговаривала на местном наречии – «Двое зайдут, один лишь выйдет. Победа или смерть!». Азартные игроки понемногу скапливались возле зазывалы и делали ставки. Ирвинг усмехнулся дивной птице и продолжил свой путь.
На городской площади он вновь увидел снующих вокруг братьев отряда, среди которых