остановился, посмотрел по всем сторонам и нырнул в подъезд старого доходного дома без лифта. Кастро подождал минуту и двинулся следом, стараясь ступать бесшумно. Тихие шаги затихли где-то на третьем этаже, щелкнул замок двери, кажется, справа. Ну, что ж, теперь он знает, где искать. Черт, как плохо, что у него нет переносного радиотелефона, придется воспользоваться автоматом на углу: без лейтенанта Фабилы ему трудно войти в квартиру на законном основании. Ничего, из этой будки подъезд хорошо просматривается…
Они показали фотографию Сильвы старику из левой квартиры на третьем этаже, «этот сеньор уже месяц, как мой сосед, он живет напротив… Нет, я не знаю, как его зовут. Мы только кланяется друг другу. Сеньор не часто выходит из дома»… На звонок в дверь никто не отозвался. Лейтенант Фабила, хмыкнул и достал из своего кейса отмычки.
Посреди грязной, захламленной, полной остатков еды кухни им предстала уже знакомая картина: мнимый Сильва лежал на полу без сознания и без следов насилия на лице и теле, пульс был, дыхание было, но человек не реагировал ни на что.
– Карамба! – воскликнул Фабила. – Это уже какая-то чертовщина! Но ведь тот, кажется, никак не был связан с Линаресами?..
Глава восьмая
Большой тенистый, очень старый, но и очень ухоженный сад с аллеями и тропинками, с удобными скамьями и беседками в тени платанов и разросшихся высоких акаций. Чистая благодать посидеть в таком саду в жаркий день, глядя сквозь ажурный купол беседки в проплывающие высоко в синем небе пышные облака. Можно даже позабыть, что вокруг этого райского сада, с фонтанами и фонтанчиками, шумит, тяжело дышит наполненный бензиновым смогом, многомиллионный город. Но нельзя забыть, что прекрасный этот сад – сад скорби и печали, ведь все аллеи и тропинки в конечном счете приведут вас к трем старым и двум новым госпитальным корпусам. И в положенный час на этих аллеях и тропинках гуляет, на этих лавочках и в этих беседках сидит не слишком много людей в больничных халатах и их посетителей: так уж получилось, что в последние годы врачи этого госпиталя занимаются большей частью самыми трудными, самыми безнадежными случаями.
В подавленном состоянии духа пришли в большую розовую беседку Роза, Рикардо и Рохелио. Только что они побывали в отдельных палатах, где лежали Кандида и Эрлинда. Положение их было без изменения – слабый пульс, редкое дыхание, большая бледность, несмотря на то, что они были подключены к внутривенному питанию. Дежурный врач на все вопросы ничего определенного не ответил, сказал лишь, что ухудшения, по сравнению со вчерашним днем, не произошло. Рикардо порывался пройти к главному врачу, но из двери кабинета того вышел лейтенант Фабила и попросил всех их подождать в саду в розовой беседке. И вот они, молча, сидели и ждали уже пятнадцать минут.
– Да, сеньоры, – заканчивал тем временем беседу с Фабилой, Кастро и Рохасом главный врач госпиталя