ркое лето! Вокруг все парит. От раскаленного асфальта исходит жар, который виден даже не вооруженным взглядом. Дышать было так тяжело, что казалось, тысячи маленьких пиявок, разрывают легкие в груди. Безумная жара терзала всех.
Николай ехал в машине, в сторону своей родной деревни. Ему позвонили вчера вечером с печальной новостью. Умерла его старенькая тетя, о которой он почти ничего не знал, но отдать последний долг он был обязан.
Выяснилось, что у неё ни кого, кроме него, не осталось. На войне погиб муж, детки ушли из жизни раньше неё, и только она, закаленная временем, всем на зло, жила!
– Эх, тетя Клава, тетя Клава. Я и не знал, что ты была жива.
С огорчением в голосе сказал Николай. У него так же ни кого не было. Сирота с детства, он был воспитан дядей. Вообще как то странно получилось, что ни кто не знал, что Клава жива. Все о ней забыли. На плечи Николая легли проводы одинокого дяди. Теперь вот, тетя. Он не думал о расходах. Он получил блестящее образование юриста. Работал в крупной компании в Москве. Дядя оставил старенькую квартирку в центре Санкт-Петербурга. В ней, Коля был лишь пару раз. Когда та, ещё была коммунальной. Бесконечный коридор с множеством дверей. Орущие дети, и визиг дерущихся кошек. Впечатление было диким, и он не особо радовался тому, что дядя сумел выкупить все комнаты. Говорил даже что сделал ремонт, но Николай был так занят, что не поехал смотреть.
Дядя Федя сам приезжал к нему. Жил подолгу, и умер у него на руках. Лишь просил не продавать его квартиру. Оставить внукам, он считал Колю родным сыном, и всячески это подчеркивал.
Теперь, не успев оплакать дядю, мужчина мчался вглубь Ленинградской области, в деревню, где жили, когда то, его родители. В деревню, из которой его забрал дядя, после гибели своей сестры.
Сестра, мама Николая, Мария, была младше всех. Когда она родилась, Федору было уже 30 лет! А Клаве и того больше. Поэтому все горячее оплакивали Марию и её мужа, Михаила сгоревших в собственном доме. Федор сразу забрал мальчика и обещал семье растить его как своего. Клава осталась в деревне.
Дорога начала петлять, напоминая серпантин. Это был верный признак приближения деревни. Николай знал, что здесь его земля, здесь жили его предки, но после смерти родителей он здесь не был. Сначала учёба, потом работа. Всё отнимало много времени. Даже в личной жизни был полный штиль. Хотя у Николая была яркая внешность. Черные волосы, густые черные брови огибали ровной дугой карие глаза. Он был высоким и сильным, ладно сложенным матушкой природой. К тому же он был очень умным и добрым, но главное его достоинство гибкость с людьми. Ни когда не рубил он с плеча, ни когда и ни кого не обвинял и не судил. Это и помогало быть отличным адвокатом.
Жара, казалось, усилилась, но в машине было прохладно и комфортно. Играла тихая музыка, создавая атмосферу уюта. Николай решил остановиться и отдохнуть. Выбрав тихое местечко, он съехал на обочину. Вне салона машины воздух обжигал. Он вдохнул полной грудью, и, казалось, спалил все тело внутри, но ему это нравилось.
Здесь, в глуши, на свежем воздухе, хоть и горячем, дышалось в сто раз лучше и легче чем в задымленной выхлопными газами Москве. Птицы пели, соревнуясь в звонкости и в виртуозности звучания голоса. Где то к ним присоединилась кукушка, а где-то вдалеке, был слышен стук дятла. Он эхом разносился по округе.
Лес был диким. Николай огляделся по сторонам, вокруг ни души. Даже дорога на многие километры пустая.
– Аууу!!!!!!!!! – не удержавшись, крикнул Николай.
Птицы на мгновение умолкли. Но это был только миг тишины. Вскоре они вновь защебетали с новой силой, затмевая соперника.
– Эгэгэй!!!!!!! – снова прокричал мужчина, наслаждаясь тем, что может по хулиганить.
Позади него раздался треск. Он оглянулся, но ни кого не заметил. Лукаво улыбнувшись, он снова захотел было закричать, и открыл уже рот, и набрал уже полную грудь воздуха… и…
– И чаго горланишь молодой шельмец?
В метре от него, позади машины, стоял дедок, с белой бородой и в косоворотке. Казалось, что ему лет сто уже, но глаза молодо сверкали и искрились улыбкой.
– Ой, – выдохнул Николай, – Извините, я думал, ни кого нет.
– Агась, лес то полон жителей! Почем тревожишь их? У них деточки маленькие. Тишина нужна.
Николай стоял и удивленно смотрел на старика. Он чувствовал себя виноватым и даже не смел возражать. Здесь свои законы и правила, а он, как дикарь, вломился и нахамил.
– Извините меня, я не подумал.
– Вот, вот, тяперича ни кто не думает!
Дедок обошел машину, и погладил её по капоту.
– Лети милок, тебя уже ждут.
И поковылял по дороге вперед.
– Дедушка, может подвести тебя?
– Ай?? Не. не надо. Коли я ездил бы, дожил бы я до сих пор? Я пешочком люблю.
– Ну как знаешь. Прощай.
– До встречи милый, увидимся ещё в Холмах.
Николай сел в машину и поехал в свою деревню, в Холмы.
Странно так, деревня далеко, а дедок пешком. Проезжая