дает полноту и гармонию. Каждая половинка в отдельности не значит ничего». Помнишь, когда ты это сказала? Нет? Хорошо, что у меня все записано. Девять дней назад, в офицерском клубе, за ленчем. Присутствовали Шарлотта Гарфилд, Анастасия Трост, Патриция Оуэнс и еще кое-кто из младших офицеров. А вот это самое вкусное, здесь ты превзошла саму себя: «мы боимся наших естественных желаний, потому что признать их безусловное влияние, означает потерю нравственных устоев». Так-так… «Эти устои не более чем гнилой мешок, в котором мы прячем себя от остального мира. Нам кажется, что без него мы задохнемся, но воздух снаружи гораздо чище!» Впечатляюще, Эрвинс! Впечатляюще глупо с твоей стороны говорить такие вещи в компании с шестью задастыми сучками, у которых яблочный пудинг вместо мозгов.
– Как… как ты узнала, что я… – Линн замолчала на полуслове. Оправдываться и задавать вопросы не имело смысла – все равно что запирать двери стойла, когда лошадь уже выбежала.
– Очень просто. – Эльза потрясла перед ней блокнотом. – Твои подружки прибежали ко мне раньше, чем успел остыть кофе, поданный на обед. Я убедила их не подавать письменный рапорт. Сказала, что разберусь сама. Только поэтому твоим делом еще не занялась коллегия Священного Трибунала. – Она разглядывала Линн поверх очков как блоху под микроскопом, – Но не обольщайся, Эрвинс. Твоя судьба все еще висит на нитке. Я могу передумать в любой момент.
Линн обвела кабинет затравленным взглядом. Никелированная центрифуга на столе Эльзы вращалась как детский волчок. Световое панно на торцевой стене изображало Великую Мать с безупречным лицом ангела и огромным животом, заключающем в себе еще не рожденную Вселенную. Ее чело сияло как Пальмира в зените. Бесполые меньшие боги держались за ее подол – испуганные цыплята у ног наседки.
Цыплячий помет… Паршивая аллегория.
– Ты намерена меня посадить?
Полковник швырнула блокнот на стол позади себя.
– С такой железобетонной доказательной базой можно надолго посадить тебя под замок или даже поставить перед расстрельной командой. Ты наговорила чепухи на дюжину смертных приговоров. Слухи о тебе расползлись по всей Леоре. Это преступление против морали, худшее из всех. Но я не стану ничего делать.
– Почему?
– Потому, что ты права, черт возьми!
Эльза выпрямилась, убрала очки в футляр, потерла двумя пальцами переносицу.
– Я подпишу твое заявление. Ты ходишь по краю безумия, и скорее всего оступишься рано или поздно. В любом случае, сюда, в центр специальных операций, ты уже не вернешься. В службе контроля за состоянием генофонда служат только лучшие из лучших. Ты упустила свой шанс. Думаю, это более чем понятно.
– Ага. Более чем. – Изнутри ее продолжал терзать страх, но внешне Линн оставалась спокойной. Одни боги знают, каких усилий ей это стоило.
– Мы больше не можем закрывать глаза на правду, – заявила она. – Если ты признала мою правоту, то должна признать и то, что это… нездорово. Весь мир разделен на две части, и