в путь, – улыбнулась я словам брата.
Дорога заняла не так много времени, где-то около часа. Вокруг зеленел еловый лес, привнося в мир легкий запах смолы. Кладбище семьи Арбек очень древнее и очень большое. Наш род берет свое начало от первых королей государства Аскол, а первые короли пришли на эту землю ни много ни мало семь веков назад.
У ворот стоит сторожка смотрителя – обязательное условие существования таких захоронений. По всей территории расставлены амулеты, которые позволяют засечь любую активность, и в случае восстания вовремя позвать на помощь некромантов.
Смотритель с поклоном встретил нас у ворот, а когда мы втроём пошли в глубь кладбища, к склепу родителей, посмотрел нам в след. Здесь мои заботливые родные позволили мне пройтись самой. Я шла под руку с дядей.
До склепа мы добрались быстро, брат открыл дверь и изнутри потянул холодный и сырой воздух.
– Идёмте, – похлопал по моей руке дядя.
Внутри склеп представляет собой квадратное помещение, на стенах которого можно было увидеть таблички с именами усопших.
В обоих родах и Арбек, и Этраль было много некромантов, поэтому в какой-то момент было принято решение сжигать тела, чтобы, умерев, не превратиться в какую-нибудь тварь тёмного мира. Урны же с прахом ставят в каменные шкафы, на дверках которых и пишут, кому принадлежит прах. Родители покоятся у дальней стены. Мы подходим к их шкафу. Я отпускаю руку дяди и делаю последний шаг сама. Провожу пальцами по шершавой холодной плите.
– Я жива, – натянутые нервы начинают медленно скручиваться, сердцебиение учащается. – Опять, – запрокидываю голову назад, упираясь глазами в потолок. Брат и дядя не мешают мне, они знают, что помочь ничем не смогут.
Чтобы уменьшить боль, сажусь на корточки и сильно начинаю давить руками на грудь, на источник моей магии.
Спустя пятнадцать минут приступ потихоньку отступает, слабость накатывает волнами.
– Домой… – свет меркнет, приходит спасительная темнота.
Наверное, вам интересно, зачем ехать к родителям, если знаешь, что случится приступ? Зачем усугублять свою ситуацию?
Это мой способ прожить ещё год. Только это помогает вспомнить, что дар, который жрёт изнутри, может не только уничтожать. Доказать хотя бы себе, что я – это не только боль.
Временами мне хочется поскорее умереть, чтобы перестать чувствовать всё это…
Я проспала целый день после приступа. Наверняка мои любимые мужчины приходили по десять раз на дню проверить мое состояние. Когда организм наконец решил, что он достаточно отдохнул, я проснулась. В комнате царил полумрак, а в кресле около окна дремал дядя. Когда я села в кровати, он встрепенулся, обратил на меня свой взор и спросил:
– Выспалась, герцогиня? Сколько можно уже спать и болеть? У тебя слишком много работы, – дядя знал меня слишком хорошо. Он понимал, что из кровати после приступа меня могут вытащить только исследования.
Восемь лет назад я пообещала себе, что научусь обращать свое проклятие в благословение,