средневековых теологов, Церкви и судов над ведьмами, проводимых папством и инквизицией. Они под влиянием схоластической демонологии проводились по образцу судов над еретиками»[68]. При этом сильные стороны Хансена проистекали из сочетания эрудиции и философии. С тех пор были обнаружены новые материалы, но «Источники» остаются наиболее ценной сокровищницей для историка, занимающегося средневековым колдовством. Другим достоинством Хансена был тщательный анализ самих судебных процессов над ведьмами. Наибольшую важность представляет разработанная им кумулятивная теория ведовства – идея о том, что оно представляет собой совокупность многих элементов, включая магию, фольклор, демонологию и ересь, а также репрессивную политику Церкви. Хотя в развитии этой идеи Хансен ограничился выдвижением нескольких гипотез, он все же зашел дальше своих предшественников, предположив, что социальный контекст – например, войны и эпидемии – необходимо учитывать при объяснении причин охоты на ведьм. Наконец, он создал прецедент применения наиболее полезного метода исследования истоков колдовства: описал составные элементы колдовства так, как они были определены в XV веке, а затем проследил их происхождение. Все современные научные интерпретации ведовства многим обязаны Хансену.
Хотя труды Хансена стали лучшим произведением либеральной школы XIX века, они не были последними, написанными в русле этой традиции. Тем не менее в XX веке все больше внимания уделялось фольклору и антропологии. Научный интерес к народным верованиям восходит к работам братьев Гримм в Германии начала XIX века, но только на заре столетия антропология начала оказывать широкое влияние на историческую мысль. Изучая обычаи африканских и американских народов, а также народов Океании, антропологи обнаружили поразительное сходство с ведовскими обычаями в Европе, и европеисты быстро воспользовались этими новыми подходами. Сейчас нам трудно оценить тот расцвет энтузиазма к изучению ритуалов и мифов, который царил в европейской науке, литературе и искусстве в первые десятилетия XX века под влиянием работ таких авторов, как Фрейзер, Леви-Стросс, Эванс-Притчард и Джесси Уэстон. И все же мы все еще в долгу перед этими учеными за то, что они указали нам новый подход, с помощью которого мы можем описать и нанести на карту местность, в значительной степени игнорируемую либералами. Эта местность населена не теориями философов или юристов: ее заполняют народные легенды и сказки, народные мотивы в искусстве и литературе, народные праздники и фестивали, дикая охота и ее всадники, тайные культы и ведовство. Большим вкладом фольклористов в изучение колдовства является признание того, что примитивные элементы верований в ведьм не были изобретены ни схоластами, ни инквизиторами, а проистекают из народных традиций и варьируются от места к месту.
Некоторые фольклористы пошли дальше, утверждая, что средневековый культ ведьм был пережитком древних греко-римских или германских языческих культов. Еще